Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
– Если бы тебе пришлось платить за обучение самой, ты бы вставала пораньше, – заметила Татьяна, следя за тем, как дочь допивает кофе.
– Да где бы я взяла такие деньги? – с набитым ртом ответила та.
– Вот именно! Где мы их берем – тебе, по-моему, все равно.
Ирина задумчиво на нее взглянула, отодвинула опустевшую кружку и встала. Мать продолжала выговаривать ей – по инерции, прекрасно при этом сознавая, что задерживает и без того опаздывающую дочь:
– Конечно, отец получает достаточно, но ты обрати внимание, как он пашет! На работу встает чуть не в шесть утра, вечером возвращается бог знает когда! Выходных у него – дай-то бог, два дня в месяц! Он же измотан совершенно, думаешь, ему бы не хотелось выспаться?! А ради кого он не спит? Ради тебя, между прочим! Чтобы ты могла учиться, чтобы у тебя…
Ирина неожиданно ее перебила – обычно она выслушивала подобные нотации, не моргнув глазом, как будто погрузившись в оцепенение:
– Ладно, мам, сто раз слышала.
– Что?!
Татьяна знала за собой этот грех – неумение остановиться в нужную минуту. Но и на этот раз не сумела справиться – ее понесло. Ирине припомнили все подарки, сделанные в последнее время. А также летнюю поездку в Болгарию – как раз после вступительных экзаменов. А также каракулевую шубку, купленную этой зимой. А также обещанное после весенней сессии (разумеется, успешно сданной) золотое колечко с бриллиантом (разумеется, разумных размеров). Ирина слушала, то и дело страдальчески морщилась и наконец резко махнула рукой:
– Мам, если бы я знала, что ты мне глаза будешь колоть, я бы ничего этого не взяла!
Татьяна отвернулась к окну и сделала глубокий вдох. Успокоиться, прийти в себя… Она взглянула на часы… Ну все, дочка точно опоздала, причем серьезно… Преподаватель не пустит ее на лекцию, так стоит ли ехать к первой паре? Она обернулась, чтобы сказать это Ире, но той уж не было в кухне. Хлопнула входная дверь, и через несколько минут Татьяна увидела в окно, как дочь бегом пересекает двор. И конечно, оделась она опять не по погоде – тонкая куртка без подкладки, легкие туфли… На плече у нее болталась сумка, по виду – тяжелая. В сумке у нее вечно был беспорядок. Ира имела обыкновение таскать с собой совершенно ненужные вещи: давно прочитанные книги, полупустые бутылочки с пепси, зонтик – в солнечную погоду…
Дочь пересекла двор и скрылась в подворотне. Обычная утренняя размолвка, обычное начало долгого дня, где не слишком много радостей, но и горя немного… Все было обычно. Все, кроме того, что Ира вдруг огрызнулась. Раньше она выслушивала нотации куда терпеливей. Ведь по существу мать была права, и ответить девочке было нечего…
Татьяна резко повернулась в постели и села. Муж что-то простонал и тут же затих, плотнее вжавшись в подушку. Может, ему приснился третий сокрушительный гол, уничтоживший все шансы «Манчестера» на победу. Она встала, не зажигая света, прошла на кухню. На холодильнике валялась пачка сигарет – семейная пачка. Курили в доме все, но понемногу, от случая к случаю. Ирина тоже – мать как-то застала ее на кухне с сигаретой, та пускала дым в приоткрытое окно. Что было проку ее ругать – все равно станет продолжать… С тех пор как и дочка начала курить, пачка разлеталась за неделю. А раньше ее хватало на полмесяца.
Татьяна вытащила сигарету, взяла с плиты спички. Щелкнула выключателем телевизора, на экране засветилась цветная рамка. Переключила на другой канал – там уже шла какая-то утренняя передача. Что ж, шесть часов. Телефон работал. Молчание дочери ничем нельзя было объяснить. Она или не могла позвонить, или не хотела.
«Неужели из-за того, что я ей наговорила? – подумала женщина, чувствуя, как в груди снова поднимается холодный тошный страх. – Но это же чепуха, она слышала все это раз сто… И она же понимает, что я говорю не со зла, просто устаю на работе, переживаю за отца… Он-то выкладывается, бедняга, иногда кажется совсем старым, а ему всего сорок один… И сколько мы с ним уже не занимались любовью – я даже не помню… А как к нему подступишься, если у него даже глаза после ужина не открываются?! Телевизор – и подушка. И все радости. И она все это тоже понимает, даже без слов… Жалеет его. Она ведь добрая девочка, в сущности…»
Она раздавила сигарету в чугунной пепельнице, сделанной в виде черепашки. Синева за окном становилась все более прозрачной, приобретала молочный оттенок. Вот-вот должно было рассвести. Время до семи утра тянулось невыносимо – она смотрела телевизор, слегка прибавив звук, включила светильник над столом и внимательно просматривала записную книжку. В семь (рано, слишком рано, но сколько можно тянуть!) придвинула к себе телефон.
Новым подружкам дочери – из института – она позвонила еще в тот вечер, когда поняла, что Ира где-то задержалась. Те, с кем удалось поговорить, отвечали, что Ира была на занятиях. Больше никто ничего сказать не мог. У Татьяны создалось впечатление, что эти девушки слабо знали ее дочь. Зачем же та обменялась с ними телефонами, если не дружила? Впрочем, телефоны могли понадобиться и для других, более практических целей – обмен конспектами, билетами…
Теперь Татьяна решила позвонить ее прежним, школьным приятельницам. Кто знает, вдруг Ира всерьез обиделась на нее и решила на время поселиться у кого-то из подружек – так сказать, примерно наказать маму?
Первый звонок – и весьма удачный. Трубку взяла сама Женя. Она сидела с Ириной за одной партой, в день выпускного бала заходила за ней домой, словом, девочки дружили.
– Тетя Таня? – удивилась Женя. – Что случилось?
– Извини, но Ира пропала, я просто не знаю, что делать, – неожиданно без предисловий выпалила женщина.
И случилось невероятное – она заплакала. Когда она плакала в последний раз – Татьяна даже вспомнить не могла. Иногда она хвасталась подругам, что стала «железной», но на самом деле это не очень ее радовало. Иногда бывало так сладко поплакать… И вот она плакала, размашисто вытирала ладонью слезы и слабым, неузнаваемым голосом рассказывала семнадцатилетней девчонке, как она изнервничалась за эти два дня, как издергалась…
– Уже двое суток ее нет!
Женя наконец решилась ее перебить:
– Я ничего не знаю, тетя Таня… А… Она же учится где-то? Вы там были?
– Нет, но звонила подружкам, те не знают ничего… Хотя в институте она была. А куда делась потом – никто не видел…
Женя, видимо, не решалась ее утешать – то ли мешала разница в возрасте, то ли она успела основательно забыть «тетю Таню». Как-никак, последний раз они виделись почти год назад. Татьяна и сейчас помнила, как выглядела Женя в тот вечер – вечер выпускного бала. На этой высокой, угловатой девушке было коротенькое платье цвета чайной розы, с низким вырезом на спине. Женя сказала, что платье сшила портниха ее мамы, и пришлось выдержать целую битву из-за фасона… Татьяна похвалила платье. И в самом деле, на Жене оно смотрелось прекрасно. Она даже пошутила, спросив, не собирается ли девушка после школы стать фотомоделью. Женя, польщенная, рассмеялась. Ее лицо – некрасивое, но очень нежное, будто покрытое персиковым пушком, покраснело. Эта девушка всегда казалась Татьяне несколько нелепой, бесцветной – слишком светлые, жидкие волосы, которые Женя тщетно пыталась уложить в прическу. Слишком светлые, бледно-серые глаза, с короткими прямыми ресницами. Пухлый, бесформенный рот, как будто сложенный в испуганную улыбку. Но при этом Женя обладала своеобразным очарованием – очарованием юности, которое или исчезает бесследно, или постепенно превращается в настоящую красоту. Что было суждено Жене, какой она стала за прошедший год – Татьяна не знала. Девушка перестала у них появляться – дочка просто забыла о ней после выпускного бала.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
