есть долг. Они отнесут твое прошение к Всевышнему. На это уйдет еще тысяч десять лет. Пока Всевышний соблаговолит рассмотреть его, пройдет еще энное количество лет. Допустим, он тебя простит. Повелеваю, мол, раба божьего такого отпустить наверх. И вновь обратный путь. Их инстанции, смежные, наши. Так оно дойдет до рогатого. А кому хочется рабов терять? Правильно. Никому. Рогатый напишет протест и опять все по новой. Затем Всевышний отклонит его. Опять новый круг. И если в череде всего этого круговорота твое прошение не потеряется, тебя отпустят. Но только вот когда? Пока прошение не будет отклонено, или удовлетворено, наказание не начнется. Ты будешь сидеть на карантине все эти годы, и будешь сидеть долго. Я бы сказал даже больше, чем тебе уготовано. А если твое прошение потеряется, тогда совсем труба. О тебе просто забудут и все. Тем более сейчас, когда у нас такой завал с работой. Поэтому не советую, но если конечно хочешь судьбу за хвост подергать, то вперед. Ха-ха.
– Да. Думаю, что после такого уже не хочу.
– Вот и молодец. Отсидишь свой срок и выйдешь. Превратят тебя в козла. По-мекаешь пару лет, пока какой-нибудь охотник не пристрелит, и все. Ты снова человек.
– Да. – Протянул я, и мой голос тут же заглушил гудок паровоза.
– А ну мертвяки быстро по вагонам. Поезд вас ждать не будет. Кто не успеет, тому не повезло. – Завопил глашатай. – А ну пошевеливайтесь. Убийцы, насильники, воры в первый вагон. Мошенники и бюрократы во второй, самоубийцы в третий, прочая дрянь в четвертый. Давай быстрей, а то сейчас кнутом подгонять начну.
– Ну, все давай Дымок. Может, еще и свидимся. – Протянув руку, попрощался Азик. – С бесами не шути, не любят они этого.
Я пожал руку черту, а тот обнял меня с такой силой, как будто прощался с каким-то близким другом навсегда. Азик заревел так, будто терял брата. Я оторопел от такого представления, и не нашел ничего лучше, как похлопать его по спине.
– А! Купился! – Расхохотавшись, прохрипел Азик. – Два ноль в мою пользу. Форвард чертей проходит по флангу, финт, еще финт, удар и гол.
Говоря это, Азик покрутился на месте и внезапно толкнул меня своим тазом, да так что я влетел в свой вагон, сбив при этом еще пару покойничков. Двери тут же захлопнулись, и мы погрузились в полумрак. В вагоне не было окон, и свет сочился только через щели в потолке и стенах. Поезд с грохотом тронулся и поехал. Вагон очень трясло и качало. Он ужасно скрипел, при чем так громко, что сидящему рядом со мной Мише, приходилось орать мне на ухо.
– А я грешным делом подумал, что больше тебя не увижу. О чем с Азазелем болтал?
– Да так ни о чем. Если не возражаешь, я хочу побыть один.
– Как скажешь. Если что, то я здесь. – Обиженным голосом прокричал Миша и немного отодвинулся от меня.
Под шум колес и треск вагона я попытался подумать и разобраться, что же произошло. Память потихоньку начала возвращаться. Я вспомнил, что был писателем. Вернее писакой. Да. Так будет правильно. Все, на что меня хватало, так это на глупые статьи в местной газете и коротенькие стишки. Хотя последним моим романом заинтересовалось одно издательство, но судя по всему, издаться мне так и не удалось. Я действительно много курил. Две, а то и три пачки в день. При чем сигареты я покупал крепкие. И хоть они и были дорогими, а от рака меня не спасли. Я недавно обследовался и рака у меня не нашли, но доктор тогда сказал, что если не брошу курить, то точно стану его постоянным клиентом. Воно как. Не успел я стать его клиентом, а сразу сюда. Эх, если бы можно было вернуть все назад. Внезапно шум и качка прекратились. Вагон наполнился тишиной, его перестало качать и дергать. Все притихли, а безголовый встал и попытался пройти к стене напротив. В эту же секунду вагон подпрыгнул на кочке и безголовый упал. Его голова куда-то укатилась, и он, стоя на карачках, на ощупь, попытался ее найти. Громкий смех нарушил тишину и отвлек меня от размышлений. В конце концов, ему помогли найти его голову и посадили на скамейку. Сколько мы ехали, я не знаю. Месяц, или больше? В вагоне ничего не менялось. У меня также шел дым изо рта, а у Миши сочилась кровь. Утопленница на потеху остальным пускала пузыри, безголовый постоянно терял свою голову.
Поезд остановился.
– Здорова мертвяки. – Прокричал Азик открывший дверь вагона. – Соскучились по мне?
– Ага. – Протянул я и вышел из вагона.
То, что я увидел, никак не отличалось от того, что я видел там, на вокзале. Все та же красная пустыня под красным солнцем. Все те же каменные столбы, но только вот теперь возле них стояли низенькие домики чертей и высокие палаты бесов.
– Это мы где?
– Это город Зловонск. Моя родина. Тебе дымок повезло, из-за дыма во рту ты не чувствуешь ничего, а вот посмотри на них.
Я оглянулся и увидел, как остальные попадали на песок. Их тошнило, от чего и у меня тоже подкатило к горлу. Я отвернулся.
– Не переживай за них. Поживут здесь и привыкнут к вони. – Ухмыльнулся Азик. – Ты ведь на меня не обижаешься? За то. На перроне. Не смог удержаться. Первый раз вижу такого наивного мертвяка. Ха-ха. Поверить черту. Вот это действительно глупо. Пойдем, я познакомлю тебя со своим кузеном. Он бес и самый старший здесь.
Азик подвел меня к самому высокому дому, и постучав в дверь, тут же убежал. Дверь резко открылась. Меня схватила какая-то волосатая рука и втащила в дом. Рука бросила меня на стул перед столом беса. В глаза тут же ударил яркий свет, и я представил себя сидящем на допросе в НКВД. Напротив, за столом сидел бес. Он был больше Азика раза в три, а то и в четыре. На ветвистых рогах красовались бусы вырезанные из кости. Чьи это были кости, я даже представлять не хотел. Свиное рыло вместо носа и волчья пасть под ним вселяли и страх и ужас одновременно. Из-за спины выглядывали перепончатые крылья как у летучих мышей. Его руки лежали на столе. На пальцах были длинные когти. С когтя на указательном пальце правой руки стекала кровь. Только потом я понял, что он использует его вместо ручки, или пера. Между рук беса лежал лист бумаги. Что на нем было
