Ну, ну, — усмехнулся тот, сверкнув «куполами». — Знаю, как это бывает. Сначала ты здоровье рвешь, на государство пашешь, а потом тебя под зад пинком. И назавтра забыли, как звать-величать.
— Ты-то здоровье рвал? — хмыкнул я.
— Так я ведь свой, Гриша... — Он придвинулся ко мне ближе и понизил голос. — Из бывших сотрудников. Но до пенсии не доработал, капитаном ушел, послал всё к чертям, пошел на заработки.
— И как? Заработал? — прищурился я.
— На хлеб с маслом хватает, — тот загадочно лыбился. — И еще кое на что...
— Рад за тебя, Феликс, — я придвинул ему пачку денег. — Все? Мы в расчете? Пиши расписку, что претензий ко мне не имеешь и денежку в такой-то сумме за моральный ущерб от меня получил. Подпись, дата...
— Да ты погоди, — Феликс положил мне на плечо руку. — Напишу я и без денег. Забери обратно.
Он подвинул купюры.
— Вот как? — я приподнял бровь. — В чем подвох? Не привык я к бесплатному сыру...
— Ни в чем... Вижу, ты человек с хваткой, с опытом, такие нам нужны. Не хочешь на меня поработать? По деньгам не обижу — лучше, чем в ментовке будет. За месяц свою полугодовую зарплату отобьешь, если все правильно делать будешь.
— Ха! Что это за работа такая, где такие бабки платят?
— Работа не пыльная, но для избранных. Как раз для таких, как ты...
— Рассказывай, — кивнул я. — Я уже ничего не теряю. Я гражданский человек, пенсионер, мне пофиг.
— Вот это по-нашему, — довольно оскалился Феликс.
— А с чего ты решил, что я вас не сдам? — хмыкнул я. — Я ж мент по жизни...
— Бывший мент... Уж мне ли не знать? Я о тебе справки навел. Ты когда увольнялся, полковнику в морду плюнул. Прокурорского послал, который материал на тебя за дебош собирал. За пенсию не проставлялся, ушел, хлопнув дверью. В общем, вижу, устал ты от системы. Свой человек, значит.
— Есть такое, — кивнул я. — Я смотрю, ушлый ты Феликс. Справки обо мне навел.
— Без этого сейчас никак. А расклад такой, Григорий Андреевич, — главарь местного ОПГ начал вводить меня в курс дела.
***
Я сидел на заднем сиденье неприметного «Соляриса». Июньское солнышко припекало, но тонированные стекла мы не опускали.
— Кандёр включи, — проворчал я на Рыжего, одного из той троицы, с которыми я так эпично познакомился в ночном клубе.
Детина с клочкастой бородкой мерзкого глиняного цвета недовольно буркнул:
— Не сахарный, не растаешь, шеф сказал машину не заводить. Сидим тихо, ждем отмашки.
Кроме нас двоих в машине был еще один — худой и мрачный, и погоняло у него было соответствующее — Кощей. За плечами несколько горячих точек. Он сидел, как всегда молча, словно немой. Рыжий говорил, что он разговорчивый только когда выпьет. Под бухло частенько рассказывал про то, сколько он людей за бугром завалил, когда в ЧВК служил.
— Ну что, Гриня? — повернулся ко мне Рыжий, сверкая на солнышке уже изрядно поседевшей шевелюрой. — Не ссышь? Первое твое дело как-никак?
— Только дураки не боятся, — философски ответил я. — Феликс все отлично спланировал, если будем действовать по плану, прокола не будет.
Я посмотрел на командирские часы. Время почти семь вечера. Горожане торопятся домой после трудового дня, забегая по пути в «Пятерочки», «Магниты» и прочие склады людских кормосмесей.
У Рыжего запиликал примитивный рингтон. Он вытащил из кармана старый кнопочный «Сименс», а раньше со смартфоном ходил. Взял явно аппарат и симку для дела.
— Да, — кивнул он в трубку собеседнику, будто тот мог его видеть. — Где? Ага, понял, выезжаем.
Нажал кнопку отбоя и, повернувшись к нам, проговорил. Планы меняются, едем на другой адрес.
— Как, на другой? — выдохнул я.
— На сегодня по комбинату отбой, — ухмыльнулся Рыжий. — Любит Феликс все в последний момент поменять.
— Вряд ли он поменял в последний момент, — я недоуменно пожал плечами, — скорее всего это и был основной план, а комбинат прикрытие, чтобы не спалить нас раньше времени. Хитро придумано.
— Да какая разница? — хмыкнул Рыжий. — Феликс у нас голова... Ему виднее, а наше дело маленькое. Бабки берем и уходим. Да, Кощей? Скажи что-нибудь, а то я скоро забуду твой голос.
Парень в ответ лишь кивнул и вставил в уши капельки наушников. На его лице, никаких эмоций, будто он не живой давно.
Наша машина въехала в неприметный двор.
— Все здесь... Пошли, — Рыжий первым покинул «Солярис» и направился к нужному, лишь ему известному подъезду, возле которого топтался старик с клюкой. Сгорбленный, несмотря на жару в стареньком плаще. Воротник поднят до самых ушей, макушка утонула в старомодной шляпе.
Мы озирались, во дворе пусто, только хромой голубь подозрительно на нас уставился, да мимо прошмыгнул черный кот.
Мы приблизились к подъезду, дедуля вдруг распрямился и оказался довольно высоким. Клюка повисла в воздухе, не доставая земли. Несмотря на шляпу и поднятый ворот, я узнал его лицо. Это был Феликс.
— Что так долго? — проворчал он. — У нас полчаса. Потом нагрянут менты с обыском. Бабки в хате...
Его осведомленность меня не удивила.
— Хорошо иметь своего информатора в органах? — спросил я ухмыльнувшись.
— Меньше разговоров, Гриша. Все, работаем. Я на стреме, Рыжий за руль, вы с Кощеем в хату. Тринадцатая квартира.
— Где бабки искать? — спросил я.
— Разберетесь... Это перевалочный пункт одной фирмочки-однодневки. Нал должен быть где-то в квартире. Инфа надежная...
Интересно, кто же из наших такой инфой торгует?
Первым шел Кощей. Подъезд встретил запахом мышей и старых тряпок. На площадке второго этажа мы уперлись в нужную дверь. Обычная такая с виду дверь, обитая потрескавшимся дерматином еще из девяностых. Но под обшивкой она оказалась железной. Не простая квартирка.
Кощей молча вытащил отмычки и, пока я стоял на шухере, он пару минут повозился с замком.
Щелк! Щелк! Дверь, наконец, скрипнула и распахнулась, впуская нас в мрачный коридор затрапезной квартирки.
Шторы плотно задернуты, солнечный свет почти не пробивается, будто здесь прячется вампир. Я надел перчатки и стал шарить по комнатам. Хата выглядела нежилой.
Есть! Под панцирной кроватью нашел «бабушкин» чемодан советских времен. Выволок его на свет, раскрыл. Столько купюр
