воздух побед над слабой и бестолковой боливийской армией сыграл с Васей злую шутку, армия перуанская действовала куда уверенней и злее. Из всех грандиозных планов создания второго партизанского очага осталось лишь упрямое желание добраться до лагеря Чино, где бы он ни был, да снова найти Катари. Если, конечно, их не помножили на ноль перуанские вояки. И ведь снова все в сильной степени из-за латиноамериканского разгильдяйства и восторженности, да собственной доверчивости, уж пора бы привыкнуть, что сказанное надо делить на десять, так нет же! «У нас создана структура», «индейцы поддержат», «армия слаба» — ну и где та структура, где те индейцы? Ладно он сам повелся, но куда смотрели Антонио, Габриэль и Хавьер? Впрочем, последний пока занимался обучением и не успел влезть в дела толком. Тьфу, чертовы латинос. И ведь все равно с ними надо работать, на одних индейцах не вывезти. Тем более в других странах — Чили, Аргентине… Кстати, как там дела у колонны Че? Не дай бог прищемят точно так же, и погибнет героический партизан ни за понюшку табаку, ни за горсточку мате. Говорил же ему — не суйся, рано, сперва Чили, но нет, родина зовет, на волю, в пампасы!
Усилием воли Вася заставил себя бросить эти мысли. Все будет хорошо, они выберутся. И в Аргентине угнездятся, и здесь до Чино дойдут. Думать надо над тем, что сделать здесь и сейчас, а не разнюниваться.
Лучше всего, конечно, разбить лагерь на несколько дней — обсушиться, постираться, подлечить сбитые ноги и потертости, починить одежду и обувь, но надолго ли дождь и даст ли армия им такую передышку? Да и жрать что-то нужно, а почти все запасы оставлены в тайниках — если границу пересекали, таща на загривках килограмм по сорок, то сейчас облегчили до десяти, оставив только оружие, боеприпасы и немного чорки. Ну и «моторолы» — такие ценности нужно держать при себе.
Вася посмотрел на часы — через пять минут как раз время связи. Чуть ли не со стоном повернулся набок, покопался в тощем рюкзаке и вытащил наружу замотанную в полиэтиленовую пленку рацию, включил и грустно уставился на слабый огонек индикатора — батареи тоже не вечные, еще день-два и сядут окончательно, а до генератора еще надо добраться.
Дождавшись точного времени, касик трижды щелкнул тангентой, подождал, щелкнул еще три раза и принялся вслушиваться, выкрутив громкость почти на максимум.
Безучастные радиоволны отвечали шипением и треском, Вася давил на кнопку передачи, посылая сигнал вызова на связь и вздрогнул, когда вдруг ему ответил человеческий голос. Касик радостно приник ухом к рации, но тут же с ожесточением сплюнул и с трудом подавил желание ответить матом на предложение из эфира:
— Партиза… ш-ш-ш… пака Амару! Вы окружены… ш-ш-ш… тивление беспол… ш-ш-ш… тесь…ш-ш-ш… перуанское командование гарантируе… ш-ш-ш… ш-ш-шдавайтеш-ш-ш… храните себе ш-ш-шизнь…
Уронив руку с рацией, он сосредоточился на дыхании, успокаиваясь и ожидая паузы в призывах сдаваться, а дождавшись, снова и снова троекратно щелкал — понятное дело, что армия оседлала частоту, но, может, Катари будет легче, если он услышит его щелчки. И вообще, как ни странно, настойчивость армии и непрерывные атаки самолетов подтверждали, что они все делают правильно.
Карту приграничного района удалось достать весьма условную, чуть ли не 1920 года, местный проводник потерялся на второй день эпопеи, так что шли на северо-запад, и забирались повыше в горы. А там чем выше, тем тяжелее.
Пакуя рацию обратно, Вася нащупал в рюкзаке пакетик с маленькой жменью вяленых листьев. Вот тоже еще проблема — кока кончается, а без нее тяжелые переходы в горах станут почти невозможными, для его измотанного отряда уж точно. Это же настоящие горы, а не привычное боливийское плоскогорье. Хотя тут есть и хорошая сторона — им пока удается уходить от неподготовленных к таким условиям солдат. Лишь бы патронов хватило.
Думай, командир, думай.
Вася вытянул ноющую ногу — он подвернул ее на второй день перехода, когда бежали, спасаясь от внезапного минометного обстрела. Стиснув зубы он тогда доскакал до укрытия и, шипя сквозь зубы матерные проклятия, туго перетянул ступню бинтом. Груз с него сняли сами бойцы, как он не сопротивлялся — ладно если здоровый касик волочет груз наравне со всеми, но уж хромому никак не положено. Сейчас у него остались только винтовка, пистолет и похудевший до безобразия рюкзак с рацией, но он снова почти сравнялся заплечным весом с остальными. Первым делом группа избавилась от миномета и запаса мин, потом пришел черед «лишнего» снаряжения, всех этих гамаков с сетками, одеял, подстилок и прочего минимального партизанского комфорта. Потом, когда в одной из перестрелок убили радиста, оставили большую радиостанцию и батареи.
Наконец, сбросили запас еды, оставив только немного вяленого мяса и высушенного на горном морозе картофеля, почти невесомого.
Вася вытянул ногу и пошевелил носком туда-сюда — лодыжка отозвалась ноющей болью. А завтра снова идти, к намеченной точку у озера Лорискота и бог весть, сколько еще придется кружить, карабкаясь вверх и спускаясь вниз. Надо отдохнуть. Хорошо хоть ушли в район совсем без дорог, куда армия не может перебрасывать подкрепления на грузовиках. Так что надо держаться подальше от шоссе и долины Рио-Мауре, где группу могут легко зажать в отрогах.
— Негро!
— Да, команданте! — неутомимый перуанец возник перед ним будто из ниоткуда.
Ниоткуда? Или это просто кажется от утомления?
— Выставь часовых, два поста. Смена каждый час. Остальным спать
— Может, горячего сварить? — предложил лейтенант.
— Вода есть?
— Вон там ручеек бежит, нам хватит.
— Да, сварите похлебку на чорки и спать. Утром снова марш.
Пока в котле булькали картофель и раздробленное на камнях мясо, Вася из последних сил простирнул носки и разложил их сушиться на горячих камнях у импровизированного очага под навесом. Потом похлебал варева и уснул, как убитый.
Утром первым делом тщательно перебинтовал ступню, натянул сверху чистый носок и после нескольких попыток впихнул-таки ногу в ботинок. Сел плотно, не соскочит, но для гарантии Вася все равно завязал шнурки.
— Подъем, ребята.
— Дождь будет идти еще дня два, у нас тут всегда так, — обрадовал его Негро.
— Хорошо. Действуем, как договаривались — продвигаемся на соединение с Чино, по дороге ищем следы Эустакио и Катари, они должны быть рядом.
Снова тонкая цепочка тронулась в путь по мокрым скалам. Двигались медленно, переход под дождем выматывал и нес опасностей ничуть не меньше преследования — какая разница, погибнуть в бою или сорваться на камни? Мозг так и норовил из экономии отключить
