наличие в доме этой двери.
Наверное, глупо с моей стороны было входить в дверь, вделанную в пространство вопреки всем законам физики и здравого смысла, но любопытство победило, и я вошёл. Как я уже говорил, там за дверью было темно, но здраво рассудив, что если стен нет снаружи, то это не значит, что их нет внутри, я стал ощупывать пространство за дверным косяком, и стены нашлись. А там где есть стены, где-то рядом с дверью должен быть и выключатель. Он оказался слева от двери на уровне моего плеча. Я долго пытался нажать на него, пока не сообразил, что надо повернуть флажок. Отвык я от таких выключателей. Давно не сталкивался с ними, а ведь в детстве они имели место быть на каждом шагу, круглые, чёрные, старого образца… Помещение залил тёплый, неяркий свет от нескольких лунного цвета электрических тарелок.
Итак, опишу по пунктам, что же я там увидел. Первое – подобие прихожей в виде вешалки и подставки для ботинок со скамейкой наверху, справа от двери. Далее, направо – короткий коридор, коридор – тупик, в который каким-то чудом втиснута кухня, не отделённая от прихожей дверью. Там имелось всё, что должно быть на кухне: чугунная обливная мойка с проволочной сушилкой наверху, газовая плита антикварного вида, совсем уж древняя стиральная машина с заливкой воды через шланг, одевающийся на кран и сливом тоже через шланг, прицепленный снаружи к раковине. Присутствовала и кухонная мебель, весьма разнопёрая, явно составленная из нескольких комплектов. Чего-то не хватало, но я не стал над этим задумываться.
Слева от двери имелась ниша, в которой я с не меньшим удивлением обнаружил сидячую ванну с душем, вделанным в стену. Вот уж ретро, так ретро! Ко всему прочему, это место не было отделено от всего остального помещения ничем кроме пластиковой шторки. Видимо в квартире была шикарная вентиляция, раз здесь уживались рядом вещи, которые принято держать в разных местах.
Оглядев всё это, я прошёл пару шагов вперёд. Слева была такая же ниша, как та в которой помещалась ванна, но на сей раз, там находился холодильник и, судя по гудению, он работал. И опять же таки ретро! Это был старый, но на удивление крепкий ЗИЛ – предмет гордости состоятельных семей в те далёкие времена, удел малоимущих старушек ныне. Так вот чего не хватало на кухне, но он бы там попросту не поместился.
Справа, напротив холодильника, (о, святая неприхотливость!), была дверь с силуэтом писающего мальчика на том месте, где на входных и казённых дверях обычно бывает номер. Как и ожидалось, за дверью обнаружился туалет. Самый обычный, без плебейских претензий на роскошь.
И вот, наконец, сделав ещё шаг, я вошёл в комнату. Она была единственной, квадратной, не отделённой от предыдущих помещений даже ширмой. Окон, как я уже упоминал, не было.
Куда это я попал, где находился? Что это за место такое? От этих мыслей только пуще разболелась голова. Я понял, что мозговой штурм, по принципу лобовой атаки, ничего не даст и решил отложить глубокие раздумья на потом.
В комнате стоял старенький, но крепкий диван, аж четыре шкафа с книгами, упомянутые ранее книжные полки, мягкое кресло с видавшей виды обивкой, стул и стол, служивший одновременно письменным и обеденным. Об этом говорили разнообразные пятна и кружки от чашек и стаканов на погибшей полировке.
Повинуясь любопытству, я открыл ящик стола, который оказался пустым, если не считать нескольких денежных купюр, скреплённых канцелярской скрепкой. Сверху этой тощенькой пачки лежала записка, на которой почерком друга было написано моё имя и всего одна фраза:
«Извини, старик, это всё чем могу помочь»
Я взял эти бумажки в руки и насчитал полторы сотни… советских рублей разными купюрами. Небольшая, но и не маленькая, когда-то сумма. Моя месячная зарплата того времени. Нет, даже немного больше. Как бы пригодились мне эти деньги в те годы, когда каждая копейка была на счету, и частенько от зарплаты до зарплаты не хватало каких-нибудь десяти – пятнадцати рублей. Эх!..
Я положил деньги на место и задвинул ящик. Ну почему он не мог мне всё толком объяснить?! Ведь он и впрямь дал мне ключ от квартиры, где деньги лежат, да и саму квартиру предоставил в безвозмездное пользование. А я ему не поверил, решил, что это шутка… Ведь должен был поверить, но не поверил! Он же был моим другом, который меня никогда и ни в чём не обманывал. Значит, я должен был верить ему и всё тут! Верить, как бы ни звучали его слова, пусть даже совершенно неправдоподобно.
От этих мыслей я расстроился, ведь помимо того, что я из-за своего неверия упустил возможность в молодые годы жить по-человечески, а не на раскладушке в общаге, вышло так, что я обидел друга недоверием. Но ведь он даже виду не подавал, что знает о том, что я не был в квартире! А может он и не знал? Может он-то как раз мне верил и считал неправильным, что-либо за мной проверять?
От такого голова моя разболелась ещё больше, и я решил вернуться к себе, выпить таблетку, а потом уже соображать, что делать дальше. Но стоило мне подумать об этом, как подул сильный сквозняк, потом раздался скрип петель и входная дверь захлопнулась.
Предчувствуя беду, я подскочил к ней и дёрнул за ручку. Заперто! Я дёрнул сильнее, и… ручка осталась у меня в руке, а дверь, вовсе не крепкая на вид, не сдвинулась ни на миллиметр, даже не вздрогнула. Так…
Ключ остался торчать снаружи, замок старый, даже старинный, врезной, скрытого типа. Отпирается и запирается только ключом, никаких тебе там рычажков и скобок. Дверь открывается вовнутрь квартиры и сделана на удивление крепко – руками не сломать. Я в панике обшарил все возможные места, где могли бы храниться инструменты или что-то в этом роде, но тщетно. Ковырять дверь оторванной ручкой или дохленьким советским кухонным ножиком, было бесполезно. Вроде как детской лопаткой пытаться прорыть Суэцкий канал.
В отчаянии я бросился на диван, обхватил руками свою больную голову и замер, не в силах справиться с разбегающимися мыслями. Так незаметно для себя я уснул, и проспал наверно долго, так-как, когда проснулся, головной боли уже не было, а устойчивый перегар во рту сменился чувством нестерпимой жажды.
Я встал с дивана, сразу всё вспомнил, проковылял на кухню, там открыл кран, приветствовавший меня, забытым после появления шаровых смесителей рыком, забулькал, но выдал-таки струю
