его запаха. Я различаю песок и воду, воздух и землю. Парень еще не знает, но теперь по аромату я сумею узнать его всегда и везде. Я очень горжусь своим обонянием. Впрочем, сомневаюсь, что мы еще когда-нибудь встретимся. Все это явно не что иное, как нелепая случайность.
– Счастливого пути, – прощается он. – И впредь будьте осмотрительнее. – А потом разворачивается и просто уходит.
Лишившись дара речи, я не двигаюсь с места, пока он не скрывается за ближайшим углом. В это трудно поверить, но ангел только что спас меня от демона врат подземного мира. Видимо, это что-то новенькое, ведь, насколько мне известно, бессмертные не воюют друг с другом уже целую вечность. Тем более ради того, чтобы спасти жизнь простому человеку.
Тарис
Сомерсет, Пикстон-Парк
Днем позже
Я тихо открываю дверь в спальню брата. Если он спит, ни в коем случае не желаю его будить, но мне необходимо хотя бы его увидеть. Опасения оказываются напрасны. Стоит двери приоткрыться всего на маленькую щелочку, и я слышу до боли знакомый звук. Его пальцы порхают по клавиатуре ноутбука, как будто между ним и компьютером существует какая-то магическая связь. Я тут же переступаю порог. Раз брат работает, значит, хорошо себя чувствует. По сути, это чудо, что он до сих пор может двигать руками и пальцами. Чудо или работа его железной воли. Селкет, огромная собака породы родезийский риджбек, которая в мое отсутствие буквально не отходит от брата и даже сейчас лежит рядом с его кроватью, поднимает голову. Она неторопливо встает, семенит ко мне, и я здороваюсь с ней, почесывая морду:
– Привет, моя сладкая. Ты хорошо присматривала за Малакаем?
В ответ она издает тихое урчание.
– Хорошо, – переводит брат.
Он заканчивает печатать, после чего поднимает взгляд и широко мне улыбается. Пепельно-русые волосы растрепались и торчат во все стороны, а очки висят на кончике носа, но темно-карие глаза не утратили ни капли блеска, несмотря на то, что болезнь оставила на нем отпечаток. При виде брата у меня разрывается сердце. Я медленно приближаюсь к нему, и Селкет не отходит от меня ни на шаг.
Эта спальня – самая красивая и просторная комната в доме. Кровать стоит в центре, чтобы Малакай мог смотреть из окна на большой сад. Осень с ее алыми и желтыми красками – это его любимое время года, и я боюсь, что в этом году брат видит ее в последний раз. Он сидит в окружении множества поддерживающих подушек на гигантской старинной кровати с балдахином, где спали еще наши предки, и его кожа белее постельного белья, которое должно согревать исхудавшее тело, но, по всей вероятности, не справляется со своей задачей.
– Мы… мы это сделали. – Скрывая ужас от его изможденного вида, я глупо танцую в честь победы босыми ногами на покрывающем каменный пол персидском ковре. Он тоже старинный, как почти каждый предмет в этой комнате, да и во всем доме. Одновременно я поднимаю вверх фигурку, которая, на мое везение, благополучно пережила атаку. Я не показываю брату своего страха. Никогда. – Ты же во мне не сомневался.
Забираюсь на кровать и сажусь по-турецки в ногах. Селкет тут же запрыгивает к нам, устраивается рядом и кладет голову мне на коленку. Со времени моего отъезда Малакай еще больше похудел, хоть я и отсутствовала всего две недели. Вокруг сердца у меня будто сжимается кулак. Когда-то брат был моим рыцарем в сияющих доспехах, примером для подражания, защитником. Теперь он выглядит слабым подобием того юноши, и я ничего не могу сделать. У него мышечная дистрофия – неизлечимое наследственное заболевание, которое медленно, но неуклонно ослабляет мышцы. Первые симптомы проявились довольно поздно для его типа, однако с тех пор болезнь стремительно прогрессирует. В последние два года брат практически перестал вставать с постели, и, по прогнозам врачей, ему осталось недолго. По их мнению, только воля еще поддерживает в нем жизнь. Воля и нежелание оставлять меня одну.
Наклонившись вперед, Малакай аккуратно берет у меня статуэтку.
– Без тебя я бы ни за что так быстро не справилась.
Когда его не станет, я больше не буду гоняться за сокровищами. Вместо этого найду себе какую-нибудь скучную работу в музее. К глазам подступают слезы, но я их смаргиваю.
Брат улыбается, не отрывая взгляда от позолоченной фигурки. Она считалась бесследно пропавшей. С тех пор никому не удавалось ее отыскать. Ну, до этого момента. Всякий раз, когда мы с Малакаем отправляемся на поиски, непременно находим исчезнувшую вещь. Музеи или законные владельцы нередко платят заоблачные суммы за возвращение украденных предметов. Не то чтобы мы бедно жили, но эти деньги уходят на лечение брата. А недавно я обнаружила для него новый вариант терапии. Осталось только уговорить Малакая на него согласиться.
– Она прекрасна. – Бледными пальцами он благоговейно обводит контуры статуэтки. – Я рад, что теперь она сможет вернуться домой. Туда, где и должна находиться.
Брат искал бы эти сокровища и без вознаграждения, но я не хочу и не могу отказываться от оплаты. Потому принимаю только те заказы, которые выгодны нам. Малакай не подозревает, сколько из них я отклоняю, хотя у меня самой сердце кровью обливается от того, сколько ценных произведений искусства украдены и спрятаны в приватных коллекциях богачей, которые никогда не осознают их реальной значимости. Предметы, которые мы разыскиваем, были созданы сотни, а то и тысячи лет назад людьми с теми же мечтами, желаниями и эмоциями, что и у нас сегодня. Они любили и ненавидели. Побеждали и терпели поражения. И все это связывает нас сквозь время. Поэтому важно напомнить человечеству, что существовали поколения, которые жили до нас, и появятся другие, которые будут жить после нас. Наше отношение к собственному наследию много говорит о том, насколько мы ценим будущее. И тем не менее мне приходится делать выбор. Принимай я все предложения, постоянно находилась бы в разъездах, пока Малакай вынужден находиться в Пикстон-Парке и медленно угасать в одиночестве. Огромный участок земли и родовое поместье нашей семьи расположено в прекрасном Сомерсете, и брат заставил меня пообещать, что я позволю ему умереть здесь. Впрочем, допускать этого я не намерена. Наши родители мертвы, а я не останусь одна. Мы не испробовали еще столько всего, что могло бы помочь.
– Значит, вчера все прошло гладко, сестренка? – У него трепещут веки. Даже этот мой краткий визит утомляет Малакая. Я поздно приехала, а он, наверное, целый день меня
