белой посудины.
— Держи, — он аккуратно поставил передо мной дымящийся напиток, — это тебе кофе, а это... — подмигнув, Гера достал откуда-то из-под бара пухлую бутылку и, под мой вопросительный взгляд, щедро плеснул янтарных капель в чашку, — это погорячее. Как заказывала.
Успев рассмотреть название коньяка, я округлила глаза и неодобрительно покачала головой:
— Нет-нет, я за такой кофе не расплачусь... Знаю цену такой бутылочки...
— Я что? Не могу рисануться перед девушкой? Хозяин я этой богадельни или нет... — ехидно улыбнувшись, Гера закупорил коньяк и отставил его в сторону. Облокотившись на столешницу, он придвинул чашку ещё ближе ко мне и сам подался торсом чуть вперёд, а янтарных радужках заискрилась хитринка. — Да и оплату натурой ещё никто не отменял.
— Ага, вот, — я ткнула кукиш прямо в нос Гере.
— Жаль... — вздохнул он, не переставая лукаво пронизывать меня взглядом.
Пришлось сделать вид, что я даже не расслышал в его голове откровенные нотки разочарования. Обхватив горячую чашку замерзшими ладонями, сделала долгожданный глоток кофе и снова вздрогнула от непокидающего ощущения холода в конечностях:
— Черт, хоть бы не заболеть.
Нахмурившись, Гера вдруг оттолкнулся от столешницы и резко потянул свою толстовку за ворот, стаскивая её с себя. А я так и застыла с чашкой кофе в теплеющих ладонях, настороженно наблюдая за внезапным решением Геры устроить стриптиз.
Но красиво и эффектно снять вещи не вышло. Запутавшись в тесемках от капюшона, он на какое-то время завис с поднятыми руками и задравшейся белой футболкой, оголившей его сухой рельеф мышц. Мои глаза, даже не спрашивая надо мне это или нет, уставились на кусочек голого мужского тела перед собой. Взгляд непроизвольно замер на двух чётких линиях тату, идущие по обе стороны из-за спины к прессу. Тёмный рисунок стремился по животу вниз под пояс джинсов. У меня резко пересохло в горле, несмотря на только что сделанный глоток горячего кофе. Я отвела глаза в сторону, а дрожь, только в этот раз тёплая, расползлась по венам и застыла в самом низу моего живота, растворившись тянущим напряжением.
«Вот тебе и коньяк...» — одернула я сама себя, заерзав на стуле.
— Держи. Это тебе вместо твоей сырой футболки.
Синяя толстовка Геры ярким пятном замельтешила перед моими глазами.
— Не надо, — прохрипела я, искоса взглянув на него: сейчас все было прилично прикрыто.
— Хочешь замёрзнуть окончательно и заболеть? — Гера, снова перевалившись вперёд через барную стойку, напористо потряс толстовкой.
И словно в подтверждении его домыслов, я скромно чихнула, успев прикрыть нос ладонью.
— Вот видишь, — он осуждающе покачал головой. — Одевай...
— Спасибо. И правильно говорить надевай, — буркнула я, выхватив из татуированных пальцев его кофту. — Отвернись...
Хмыкнув, Гера послушно развернулся к ней спиной.
— Какая разница. Главное - правильно раздеться...
«Мечтай», — ухмыльнулась я и быстро сбросила с себя сырую футболку.
Тысячи иголок приятно вонзились в каждый оголенный участок моей кожи, стоило только ткани, впитавшей в себя тепло и запах чужого тела, коснуться меня. Я утонула в свободной и до безобразия мягкой толстовке Геры. И не только потому, что она оказалась велика мне на пару размеров точно. Повинуясь какому-то дурацкому порыву, всего на секунду украдкой уткнулась носом в ворот кофты. Тёплый аромат хвои вперемежку с горьковатой дымкой табака расплылся в моей голове. Боясь быть пойманной с поличным на таком интимном жесте, как разнюхивание чужих вещей, я быстро одернула себя и уже через секунду сидела, потягивая кофе с максимально равнодушным лицом.
— Можешь уже повернуться, Герман.
— А я не Герман, — хмыкнул он, послушно оборачиваясь на мой голос.
Облокотившись опять о стол, Гера подпер рукой подборок и, смотря на меня, загадочно улыбнулся. Я не удержалась от вопросительного взгляда: «в смысле?».
— Герасим. — Без эмоций последовал ответ.
Я едва не подавилась кофе и уставилась на Геру, словно видела его вообще в первый раз. Этот слегка небритый, весь изрисованный узорами парень, владелец одного из самых модных клубов в городе просто... Герасим? Я зависла, смотря в его лицо и пыталась уловить хоть каплю шутки, но нет. Жесть. Герасим, значит... Не выдержав, я разразилась смехом.
— Да ладно? — Мой хохот разносился эхом в темноту необъятного танцпола.
— Да, — с ехидной улыбкой пожал он плечами. — Вайцеховский Герасим Альбертович. Приятно познакомиться.
— А это вообще просто бинго. — Мои глаза уже слезились от смеха, и я мужественно попыталась скрыть новый виток хохота, пряча улыбку за чашкой кофе. — Извини, но это очень странно. Ни разу не слышала это имя в реале. С папой понятно – Альберт. А маму как зовут, если не секрет? Она, должно быть, женщина с отличным чувством юмора.
Мне показалось, что на улыбающимся и расслабленном лице Геры вдруг промелькнуло что-то неуловимо похожее на тень.
— Мария. Маму звали Мария.
— Серьезно? — Еще шире заулыбалась я, не веря в такие совпадения. — Мария Вайцеховская?
Но моей улыбки хватило всего на секунду. «Звали». Слово, которое обухом выбило весь мой смех, перехватив дыхание.
— Звали? — сухо переспросила я, осторожно встречаясь взглядом с Герой.
— Автомобильная авария. Мне и года не было. — Так спокойно, кратко, но ответ был полон пустоты, как и его глаза.
Моё сердце резко застучало, прибивая к щекам жар. Твою же...
— Боже, Гер... Мне... Прости. Я не хотела, — хрипло запричитала я, не зная, куда деться от стыда.
Он, продолжая молчать, просто пожал плечами, пронзая меня острым взглядом. А мне было непонятно: злится Гера за мою бестактность, расстроен или же ему жутко неприятно. Надо быть круглой идиоткой, кидая шутки на такие темы. Поддавшись эмоциям, я осторожно накрыла ладонью его руку. Собиралась лишь едва коснуться в извинительном жесте, но мои пальцы будто бы примагнитило к узорам на коже. Нестерпимо захотелось провести по контуру одной из тёмных линий: от костяшек и вверх по рисунку. Так сильно, что желание сделать это током заискрилось по венам.
Заметив, как Гера, приподняв уголки губ, рассматривает мою ладонь на своих пальцах, я резко отдёрнула руку. Все странно, непривычно и дико стыдно.
— Извини. Я идиотка. Ляпнула, не думая. — беспомощно простонала я и, накинув капюшон чужой толстовки на голову, уткнулась лбом в столешницу барной стойки.
Так хотя бы мне не было видно реакцию Геры. Моя точно была бы неоднозначной.
