Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 212
добровольно на службе у большевиков, принадлежали адмиралы Развозов, Бахирев, князь Черкасский14, Паттон15, Старк16, Мих. Беренс17 и Тимирев. Рапорты об отчислении от должности, кроме названных адмиралов, подали Пилкин18, Шевелев19 и др., с коими мы позже встретимся на фронтах открытой борьбы.
По инициативе нескольких энергичных молодых офицеров в Морском Собрании было организовано общее собрание всех морских офицеров, находившихся в Гельсингфорсе. На этом собрании присутствовало около 200 офицеров. Обсуждался приблизительно тот же вопрос, который был поднят на заседании у адмирала Бахирева.
Тогда же, после нескольких горячих и искренних речей, сказанных без цензуры и наэлектризовавших аудиторию, на словах была вынесена единогласная резолюция по всем присутствующим отказаться от службы с большевиками. К сожалению, эта резолюция не была немедленно зафиксирована подписями и под давлением разных обстоятельств с течением времени многие отказались от своего первого решения, оправдываясь тем, что они большую пользу принесут Родине, оставаясь на службе и участвуя в подпольной работе для сокрушения советского режима.
Так или иначе, но убежденно не примирившиеся с советским режимом офицеры пользовались всяким случаем и в разное время группами и в одиночку, часто с подложными документами и под гримом, разными путями, но всегда рискуя жизнью, просачивались через большевистские кордоны к окраинам империи, где организовались открытые вооруженные фронты борьбы за «нашу» Россию.
В подтверждение только что изложенного не лишне сказать, что лишь с одного «Гангута» и только на южный фронт Белой борьбы в ту пору, но в разные моменты и при различных обстоятельствах перебежали: мичманы Никифораки20 и Тарновский21, инженер-механик мичман Кадесников22, лейтенанты Христофоров23 и фон Раабен24, старший лейтенант Комаров25 и капитан 2-го ранга Дон26. В Финляндию, в оставленный большевиками Гельсингфорс, перебрался инженер-механик лейтенант Бернацкий27.
Между тем как у здравомыслящих и честных офицеров, так и у гардемарин и морских кадет, находившихся в Петрограде, укрепилось уже мнение, что Временное правительство не способно остановить разложение вооруженных сил и восстановить нарушенный порядок, а потому и Октябрьский переворот был встречен ими с безразличием. В глазах многих из них большевистское правительство было столь же невозможно, как и Временное, показавшее свое полное неумение и бессилие управлять страной.
Но происходившие в Петрограде события не могли не оказать влияния на внутреннюю жизнь наших морских училищ и вызывали новые и смелые решения.
Еще летом того же 1917 года среди молодых офицеров армии и флота и учащейся военной молодежи возникла мысль о необходимости организоваться для защиты Родины и вооруженных сил страны от ведущихся посягательств внутренних и внешних врагов.
Воспользовавшись именем Совета Союза Казачьих войск, находившихся в Петрограде на Знаменской улице, была создана патриотическая организация, во главе которой стоял командир лейб-гвардии Измайловского полка полковник Веденяпин28. Эта организация состояла из офицеров полка, офицеров кавалерии, Дикой дивизии и моторизованных войск. Один из наиболее деятельных лиц этой организации капитан Измайловского полка В. Парфенов29 через своего брата30, старшего кадета Морского училища, и при посредстве некоторых гардемарин распространил влияние своей организации и на воспитанников Морского училища. Во время большевистского переворота несколько воспитанников были тайно посланы для связи с другими военными училищами. Вскоре вступившие в организацию Союза Казачьих войск получили приказание пробиваться на юг России и организованными пятерками покидали училище. Однако после отъезда первых пятерок за оставшимися началась слежка и дальнейший отъезд был затруднен.
Наряду с развалом армии, развал Балтийского флота быстрыми шагами приближался к естественному концу. Это особенно чувствовалось после зверского убийства командующего флотом адмирала Непенина и еще больше после вынужденного создавшимися обстоятельствами ухода со своего поста адмирала Развозова.
Многие офицеры, потеряв веру в идею службы, стали открыто манкировать своими обязанностями, некоторые же, более крепкие духом, искали достойного выхода из гнетущего тупика. Как один из примеров такого рода опишем здесь, что сообщил нам капитан 2-го ранга А.П. Ваксмут31:
«Я, будучи почти не у дел в Гельсингфорсе, решил обратиться за советом к контр-адмиралу М.А. Беренсу. Он мне ответил: «Подождите, я еду в Москву, а когда вернусь, то скажу, что вам делать».
В начале декабря 1917 года адмирал вернулся, и я, явившись ему, получил указание ехать в Новочеркасск, где должен был пойти на Барочную улицу № 2 и передать пакет генералу Алексееву32. «Там, – добавил адмирал Беренс, – организуются силы для борьбы с большевиками».
Тогда же М.А. рекомендовал мне, не теряя времени и с соблюдением крайней осторожности, ехать в Петербург, найти названное кафе на Морской, где встречу капитана 1-го ранга П.М. Плена33 (бывшего командира «Славы»), и он расскажет, как надежнее доехать до Новочеркасска.
И действительно, придя в кафе, я сразу увидел П.М., сидящего за столиком в штатском платье. Для тех же, кто лично не знал его, был дан условный знак. П.М. Плен дал мне свой адрес и просил зайти на следующий день за документами и пропуском. Придя к нему в условленное время, я застал там двух молодых офицеров: лейтенанта С. и мичмана И. с миноносца «Изяслав».
П.М. выдал нам троим удостоверение, что мы рабочие и едем на Кавказ строить какую-то дорогу. Документы были со всеми нужными печатями Советов. Где на площадках поезда, где на лошадях, а нередко и пешком по шпалам, беглецы добрались до Новочеркасска и вечером 1 января 1918 года явились на Барочную, № 2, где были устроены общежития, в которых, к общей радости, встретились с ранее прибывшими моряками.
После передачи пакета генералу Алексееву (через находившегося при штабе лейтенанта Поздеева34) все были отправлены в Ростов, где на яхте «Колхида» капитан 2-го ранга Потемкин35 формировал Морскую роту. Эта рота главным образом состояла из учеников местного Морского училища, гимназистов, кадет, гардемарин и прибывших разными путями преимущественно молодых морских офицеров. За неимением сестер милосердия их тяжелую роль взяли на себя ростовские гимназистки».
В первые месяцы того же 1918 года, после «Ледового похода» балтийских кораблей из Гельсингфорса в Кронштадт, под флагом капитана 1-го ранга А.Н. Щастного36 (А.Н. Щастный, организовавший и проведший переход Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт, спасший от немцев около 200 вымпелов, был обвинен Троцким в «саботаже» и по приговору революционного трибунала в Москве расстрелян 22 июня 1918 года), более смелые и пылкие головы (и преимущественно несемейные), мичманы, лейтенанты и гардемарины разогнанных уже приказом тогдашнего военно-морского комиссара Аьва Троцкого-Бронштейна – Морского училища, Морского инженерного училища и Отдельных гардемаринских классов, – с подложными документами и разными нелегальными путями, ежечасно смотря в глаза подстерегающей их смерти, стремились к Черному и
Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 212