наш не справился, подкинул Добрыне меч-подделку. Не кладенец это вовсе! — брызжа слюной восклицал дед Микула. − Недостойный меч достойному богатырю! Предатель Кузьма, всю деревню подвел!
− Уж ерунду-то не городи, старый, − отмахнулась Малуша.
− А как же тогда объяснишь, что Добрыня пал в битве? Уж неужели ты хочешь сказать, что богатырь силушку свою растерял?
В доме старосты воцарилась тишина. Никто не проронил ни звука, а взгляды каждого приковались к кузнецу Кузьме, который с непониманием взирал на своих соседей.
− Чего это вы? Разве ж я виноват в чём? — Кузьма окинул толпу удивленным взглядом.
− А что, нет что ли? — потряс кулаком дед Микула. — Почему не сработало твоё «чудо»? Обещал же, что в былине древней наше спасение, а на деле что?
− Так ведь вы все согласились со мной! Староста, подтвердите! — с безнадежностью обратился к Демиду кузнец. − Мы же всей деревней прочли вот на этом самом месте текст былины, которую я нашёл у подножия Медной горы, когда искал руду для меча Добрыни. Что же вы сейчас на меня напраслину возводите?
− То-то и оно, что нашёл ты сей текст пространный у горы окаянной, что домом чудища зовётся, − подал голос старейший житель деревни, Николай, который до сей поры молча слушал.
− Верно, старче, − словно прозрев воскликнула Малуша. − Чего это мы сразу-то не поняли, что былина-то ненастоящая — подделка!
Теперь во взглядах жителей деревни отражалась полная уверенность в сказанном. Все вдруг позабыли о былых договоренностях и с остервенением принялись словесно линчевать Кузьму, который рассеяно взирал на бывших друзей и соратников. Ванька в страхе заткнул уши, чтобы не слышать, как яростно жители деревни нападают на кузнеца, который даровал надежду, но также легко эту надежду у всех «отобрал».
Ванька съежился в углу избы, зажмурившись, а перед глазами у него мелькала алая капля крови на остром шипе куста малины.
VI
Васька очнулась на руках человека, которого она раньше никогда не встречала. Он нёс её куда-то сквозь желтовато-серый прогорклый дымный туман. Васька не чувствовала страха, ей было так легко и спокойно, словно она плыла на мягком облачке.
− В этом нет моей вины. Я мечтал однажды вернуться домой, да только не так.
Васька открыла глаза и мутным взглядом посмотрела на своего спасителя. Им оказался бледный юноша с янтарными глазами, в которых виднелась неясная тоска.
Девчушка ничего не ответила на его слова. Ей стало так хорошо в холодных руках незнакомца, остужающих кожу. Васька медленно проваливалась в сон, убаюканная плавным покачиванием. Девчушка не вспомнила ни об отце, ни о пожарище, ни о нападении чудища, словно всё это случилось когда-то давно и не с ней, а потому и переживать ни о чём не стоило.
− Мы почти пришли, − послышался медовый голос юноши. − Скоро ты будешь в безопасности.
Но Васька и так чувствовала, что ей не причинят вреда, что теперь всё позади и никто не сможет потревожить её покой.
Девчушка почти заснула, но ощутила, как лицо охладил свежий ветерок, и подумала: «Должно быть мы у реки. Как странно, почему мне так спокойно».
Васька почувствовала, что её опускают на землю, и сквозь сон расслышала едва слышный шёпот незнакомца:
− Он не тот, кому предназначен меч. Он взял в руки не свою судьбу. В том нет моей вины. Всё должно случиться по-другому. Это наше проклятье, общее, понимаешь.
Но Васька не понимала, она провалилась в сон, тут же позабыв и про странного юношу, и про слова, сказанные с жаром на берегу реки, дарующей освежающую прохладу.
VII
− Батюшка, почему мы не можем пойти домой? — Васька сидела на гигантском еловом пне, особняком стоявшим посреди залитой солнцем поляны, и махала ногами. Кузьма старым ржавым ножом точил длинную ветку, но, заслышав вопрос дочери, остановился и печально ответил:
− Нет у нас больше дома, маленькая. Теперь лес наш дом.
− Почему?
− Потому что мы теперь чужие, − Кузьма с покорным остервенением вновь принялся за ветку.
− А почему мы чужие, батюшка? — не отставала Васька.
− Потому что хотели как лучше. Хватит вопросов. Пора на охоту.
Кузьма поднялся с земли, протянул грубую ладонь дочери, и та энергично спрыгнула с пня. Они двинулись в чащу леса, осторожно ступая среди толстых деревьев, чьи густые кроны терялись высоко наверху.
Они шли по морю высокой травы и смотрели по сторонам, выискивая добычу. Они не ели почти два дня, перебиваясь ягодами да орехами, с тех пор, как Кузьму изгнали из деревни, но Васька стойко переносила все тяготы ведь она была с ним, со своим батюшкой, девчушка даже и мысль не допускала, что могла бы остаться в деревне, с другими. Хоть теперь им с отцом приходилось спать в темном и страшном лесу прямо на земле, Васька была всем довольна, и она с ужасом думала о том, какая жизнь её бы ждала там, в деревне. Думы о Подлесной, разбудили в душе девочки странное воспоминание.
− А мне кажется я его видела, батюшка, − прошептала Васька.
− Кого, маленькая? — Кузьма тут же начал вертеть головой во все стороны в поисках добычи.
− Змея лютого, − торжественно заявила Васька. Кузьма удручённо махнул рукой и обернулся к дочери.
− Это когда ж ты его видела? Когда он деревню жёг?
− А когда он меня спас и к реке вынес.
Кузьма едва слышно, но искренно, рассмеялся.
− Чего только не привидится в дымном угаре. Идём, вон, видишь, след лося, − Кузьма махнул рукой туда, где среди травы виднелась примятая полоса. − По нему пойдем и голод нам не страшен.
− И ничего мне не привиделось, − с обидой нахмурилась Васька.
− Тихо! — вдруг прервал дочь Кузьма и поднес поднятый палец к виску. − Слышишь, кто-то ветви ломает.
Васька закрыла рот ладошкой и внимательно прислушалась. Справа, за высокой травяной стеной, кто-то с треском пробирался через заросли. Кузьма приготовился к атаке: занес за спину руку с копьем и слегка присел, Ваську же отгонял рукой, чтобы спряталась за деревом. Девчушка последовала указанию отца и на цыпочках двинулась в сторону корявой ели. Шорох усилился, перерастая в громкий гул, Кузьма сосредоточенно вглядывался в тени деревьев, но всё равно Васька заметила грозного зверя первой.
− Медведь, батенька, медведь! — страшно закричала Васька, оцепенев всем телом. Кузьма сперва дернулся бежать, но отступать уже было некуда. Громадная
