Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
которого Яков участвовал. По утверждению бурлаков, Черных прихватил некоторую сумму денег из кассы магазина купца, после чего стал торговать.
– Да, я знаю эту историю. Но согласитесь, если бы это было на самом деле, купец Тонконогов нашел бы способ заставить бурлака отдать деньги. А следовательно, есть другой ключ к разгадке, где Черных взял деньги для организации торговли. – Краснощеков хитро улыбнулся, протирая свои очки.
– Какой же? – не выдержал я.
– Оказывается, иркутские купцы первой гильдии Павел Баснин и Петр Катышевцев, которые учредили паевое Ленское золотопромышленное товарищество, или сокращенно «Лензото», как раз в те годы пригласили на работу к себе Никифора Сюткина, к тому времени уже опытного добытчика. Работа товарищества строилась так, что его благополучие полностью зависело от удачи: нашли много золота – получили прибыль, мало – компания приходила в упадок. Поначалу золото добывали открытым способом. На речке же Бодайбинке оно залегало на глубине от трех до тридцати метров, и, чтобы его найти, приходилось строить шахты. Кому как не Никифору, самому удачливому добытчику на земле, было хорошо известно, как добывать золото. Добирался он до Бодайбо по воде на карбасе через Енисейск и Нижне-Илимск. Догадываетесь, что дальше? – Краснощеков выдержал паузу, оценивающе разглядывая нас.
– Получается, что Черных и Сюткин могли там познакомиться? – предположил я.
– Вот именно! Это и произошло. Когда Сюткин узнал, что Черных родился в тот год, когда он нашел слиток, он посчитал это добрым знамением, и у них завязалась дружба. Тогда-то он и одолжил деньги Якову. Тот быстро поставил свое дело на широкую ногу. Накопив некоторую сумму, он в своей деревне Игнатьевой открыл небольшую лавку-магазин. Его торговая точка оказалась расположенной в густонаселенной крестьянами-охотниками части Илима. Для обеспечения текущих семейных и хозяйственных потребностей жителей Черных стал давать в долг, «выручая», но с одним условием. Должники добытую пушнину должны были сдавать только ему. Он обладал исключительной памятью: знал в лицо всех своих сручных – так он называл тех, кому отпускал товары в долг и даже, будучи неграмотным, без долговой расписки. Такой якобы доверчивостью он расположил к себе охотников и постепенно переманил всех сдатчиков пушнины на свою сторону. Позже Яков привлек к работе племянников, после чего узаконил свое торговое заведение – «Торговый дом Якова Андреевича Черных с племянниками». К началу двадцатого века Черных был уже монополистом по торговле и заготовке пушнины, мяса и зерна на Нижне-Илимской территории. Для размещения своего капитала он открыл магазины на Лене и Витиме: в Усть-Куте, Киренске, Якутске и Бодайбо. Через магазин в Бодайбо потекло золото. Вот тогда-то в честь Никифора Сюткина он и стал клеймить свое золото и другое имущество треугольником с буквами. Он был убежден, что знакомство с Сюткиным, благодаря которому он развернул свой бизнес, произошло по воле Божьей. Так и появились эти инициалы.
– Да, это очень интересно! Так что же получается, что торчащее из-под земли бревно как-то связано с купцом Черных? – не удержался я.
– Я бы не стал утверждать, – возразил Краснощеков. – Пока мы просто увидели совпадение, которое может быть случайным.
– Но вы же сами только что нам объяснили, что буквы имеют смысл. Не думаю, что кто-то другой просто вкопал бревно, предварительно обтянув его кожей и прибив металлическую пластину с инициалами.
– Я тоже так не думаю, – принял мою сторону Платон. – У нас в селе ходит легенда, что когда случилась Ленская забастовка на рудниках с расстрелом рабочих в тысяча девятьсот двенадцатом году, то Черных, тогда уже пожилой мужчина, решил вывезти все свои золотые запасы в Иркутск. Какие ценности и сколько их было увезено – неизвестно. Причем он разделил их на три части, чтобы обезопасить себя от разбойников. Время тогда было неспокойное. Сам он добрался до Иркутска из Нижне-Илимска через Братск. Наверное, хотел, чтобы выезд был засекречен. Племянник Яков вез ценности по Лене через Качуг. А другой его племянник, который руководил магазинами по Витиму, Лаврентий, повез золото из Бодайбо по реке Киренге. Так что, возможно, он проезжал по этим местам и мог останавливаться на ночлег в этой юрте.
– Вот именно! – обрадовался я поддержке моей идеи Платоном. – Значит, можно прийти к выводу, что, по крайней мере, это торчащее бревно могло быть закопано им или его людьми.
– Но какой был смысл его закапывать? – возразил Краснощеков. – Я уверен, что провианта и людей у них было достаточно, чтобы пройти маршрут без особых проблем. Хотя… насколько я помню, один из племянников так и не добрался до Иркутска. Я, правда, не знаю какой. Предполагали даже, что он сбежал за границу. Он был известным заядлым картежником. Точно то, что все они добирались разными путями и не в одно время. Всех трудней было тому, кто выехал из Бодайбо – дорога дальше и опаснее. После того расстрела население нередко мстило хозяевам и грабило путников. Ведь многие кормильцы – работники шахт – погибли, и надо было на что-то существовать.
– А когда состоялась та забастовка? – поинтересовался я.
– Четвертого апреля, – сказал Платон, – а это значит, что, если они добирались по реке, лед был уже непрочным. И ежели они везли груз на лошадях, не пешком же, то как раз в этом месте мог начаться ледоход, который остановил их движение. Тогда им ничего не оставалось, как только переждать вскрытие реки в юрте. Можно сказать, что если это так случилось, то они оказались в ловушке: с одной стороны – непроходимая тайга, а с другой – высокие скалы.
– Поэтому, – подхватил я, – они могли здесь сделать остановку, причем не однодневную. Значит, и столб они вкопали.
– Но зачем? – задумался Платон. – Здесь ведь никого, кроме них, не было. Территорию метить им не надо было.
– Территорию метить? – воскликнул Краснощеков. – А что, это правильная мысль! Попав в сложные условия, они могли часть своего груза зарыть, чтобы потом за ним вернуться, а сами пойти пешком до ближайшей деревни, взять лодки и приплыть за ним.
– Тогда почему столб остался вкопанным? – возразил я. – Разве он не доказывает, что они груз не забрали? Вы только посмотрите на него, он ведь не мог быть снова помещен на свое место, в этом нет никакого смысла.
– Нет, он не мог бы так долго сохраниться на одном месте. Его бы давно уже кто-нибудь нашел и вырыл, – не согласился Краснощеков. – Тем более местные жители передавали из уст в уста легенду о путешественниках с грузом.
– Почему, мог! – Платон закурил, рассматривая ствол. – Ведь его со стороны реки совсем не видно. Он сливается с растущими деревьями. Я сколько
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
