смотрели на ноги избивающих. По лицу его почти не били, может быть даже и из жалости. А вот всё остальное не жалели.
Принц думал о том, что же будет дальше. Что ж, отличная поза для того что бы думать. Конечно же, не сравнится с тихими королевскими покоями, со всеми благостями и усладами. Но это не его покои. Королевство, равно как и его столица принадлежат не ему. Даже близко не ему. Арриена, несмотря на его видимую молодость, можно назвать одним из самых влиятельных людей города, а в перспективе может быть и самым влиятельным. У них там своя подпольная игра, в которой Принц не участвует. И, даже если бы участвовал, был бы далеко не самым главным фаворитом. Скорее всего, его бы и там втоптали в землю. Прямо точно так же, как сделали это сейчас.
Арриен подошёл к туше трясущегося Принца и с детским интересом заглянул тому в лицо. Окровавленое лицо из-за перелома носа. Даже на земле была разбрызгана кровь, и туника Принца так же была безнадёжно испорчена.
– Даже смотреть на тебя противно, – с ещё большим презрением произнёс барон, плюнув прямо в лицо Принцу. – Мразь… До скорой встречи.
После этих слов Арриен развернулся и ушёл. Теперь уже насовсем. Точнее до завтра. Принц знал, что сегодня барон уже больше не побеспокоит его.
Парни, минуту назад избивающие Принца, безропотно пошли вслед за Арриеном. Никто из них не рискнул даже взглянуть на Принца без разрешения на то своего барона. Что ж, повезло этим парням. Могут вдоволь и почти когда угодно избивать самого Принца Аргельтона. Энтоэна Умалишённого. Невелика честь конечно.
– Ненавижу, – попытался крикнуть вдогонку Принц, но получилось только что-то вроде хрипа.
Он был обессилен, но у него хватило сил ещё улыбнуться своим обидчикам. Где-то справа у него недоставало зуба. Но, это произошло не после сегодняшнего события, а намного раньше. Тоже в подобном случае. А в каком уже именно, Принц позабыл.
Подождав, пока Арриен и его люди полностью скроются из виду, Принц с огромным трудом поднялся. Рёбра вроде бы не сломаны. Это значит, что ему ещё повезло. Бывало, конечно, и хуже. Но сейчас было безумно стыдно. Принц не являлся настоящим принцем, он представлял из себя полное ничтожество, что сейчас он как раз вновь показал.
Он направился к выходу из этого злосчастного переулка, держась за левый бок. Ребра были целы, но печень, скорее всего, отбили. Но это не являлась принципиально важным, пора бы Принцу и забыть про эту травму. Надо что-то предпринимать. Но мыслей в голову не приходило. Мать, то есть Королева, никогда бы и ни за что не сказала Принцу, где прячет всё золото, даже если бы тот пригрозил ей смертью. Уж слишком непреклонна она была, и нисколько не боялась смерти. В отличие от своего непутевого сына.
Теперь уже не особо чувствуя боли, Принц пробирался вновь через толпу, только лишь на этот раз в другом направлении. На него по-прежнему никто не обращал внимания. Не замечали они даже и окровавленного лица своего государя. Видимо, им не впервой приходилось наблюдать за подобной картиной.
Прямо в красивом фонтане в форме лебедя в центре площади Принц умывал своё лицо. Толпе, конечно, могло и не понравиться подобное поведение, но они ничего не говорили. Пусть они и не кланяются этому человеку, но он является их принцем. И независимо от их внутренних убеждений, внешне они показывать ничего не имели права. Может это и не совсем правильно, но таков закон.
Вскоре в городе начало уже смеркаться, и люди наконец-то начали покидать улицы, принявшись прятаться по домам. Теперь никто не задевал плечи Принца, и он мог спокойно продвигаться дальше, превозмогая боль в печени.
В такое время, несомненно, был риск напороться на преступников и получить от них такую же серию ударов, сродни той, что Принц ощутил на себе буквально полчаса назад. Но Аглун Хед считался относительно спокойным городом, где уличная преступность пресекалась ещё более могучей преступностью.
Замок Королевы находился практически в центре города. Его красивые башни были так высоки, что виднелись почти из любой точки города, и всегда можно было найти к нему дорогу.
Но Принц не хотел заходить сейчас в замок. Он не хотел попадаться на глаза ни матери, ни слугам, ни любой другой родне. Им уже осточертел вид и вообще присутствие Принца. Они уже не считали его за своего родного. Все, за исключением матери. Она всегда, в любом виде любила сына и всегда плакала о нём. Лишь только при народе она являлась суровой и волевой женщиной, и то когда-то давно. А там, где всё внимание ограничено от посторонних глаз, она являлась заботливой и любящей матерью.
Но сейчас Принц этого не ценил. Он уже и не знал, что сейчас хочет и о чём мечтает. Смысл жизни уже давно угас для него. С каждым днём он всё более и более осознавал свою никчёмность, и уже вперед никакой дороги не было. Никаких перспектив и никакого будущего. Даже тот факт, что уже сравнительно скоро он может стать королём, нисколько не внушал оптимизма. Как можно властвовать тем, над чем не имеешь власти? Власть в городе поделена между несколькими личностями, и Королева там не на первом месте. Ещё хуже будет с Энтоэном.
Он никчёмен. Он не понимал, почему изо дня в день употребляет тот самый белый порошок. С того самого дня, когда он первый раз попробовал его, уже не мог оторваться. И каждый день ему приходилось всё хуже и хуже без него. Приходилось любой ценой доставать лекарство для себя. Занимать, красть, но доставать. Ощущать на какой-то период непомерное счастье, а затем снова возвращаться в этот ад. Ад, из которого уже нет выхода.
Сейчас путь Принца лежал не в свои покои, а в королевские конюшни. Они были уже не так наполнены хорошими лошадьми, как раньше, но всё так же достаточно благообустроены. Несомненно, когда-то тут были толпы наилучших коней, но сейчас их количество сократилось втрое, а то и вчетверо. Виной тому, конечно же, то, что на трон села женщина, а не мужчина, как раньше.
Там, в самом отдалённом стойле, стоял, наверное, один из самых лучших коней королевства. И принадлежал этот конь Принцу. Наверное, самая ценная вещь, на данный момент принадлежащая ему. Он прятал её до самого последнего момента и никогда не рисковал продать, для того, чтобы купить волшебного порошка или отдать долг барону Арриену. Всё-таки оставалось
