class="p">Алгебру я освоила только спустя двадцать лет – когда моей старшей дочке потребовалась
помощь в школе. Оказалось – интереснейшая вещь! А свою «фам фаталь» с фиолетовыми глазами
так больше и не видела ни разу. И с Багирой – странное дело – мы никогда не говорим о ней, хотя
школьные годы вспоминаем часто. Такое вот самодельное табу. Сегодня я подумала: а, может
быть, это из-за того, что мы обе все-таки утонули в тот день в полынье? И нам просто-напросто
снится, что мы выросли? Не от всякого сна можно очнуться – и это иногда счастье. В нашем случае
– уж точно счастье.
НОЖ С КРОВОТОКОМ
Про августовский переворот уже никто толком не помнит, а я помню и ненавижу его за то, что он
отнял мои первые деньги. Моя мама работала тогда в журнале, журнал издавал «левые» книжки,
под названием «Новые законы России», и, чтоб слишком не тратиться на реализацию, предложил
сотрудникам, у которых имелись дети-подростки, подрядить отпрысков торговать законами в
переходе метро. Мне было пятнадцать лет, младшей сестренке – двенадцать, для полного и
безоблачного счастья нам не хватало одного – карманных денег, поэтому мы согласились с
радостью. Не, не, не. Никаких душераздирающих рассказов про несчастных детей подземелья вы
не услышите – даже и не надейтесь. Напротив, наше существование моментально превратилось в
сказку, а сами мы зажили недосягаемой и волшебной жизнью богачей. За два-три часа стояния в
переходе на «Павелецкой» можно было заработать по двенадцать рублей на брата (ну на сестру,
на сестру!). Бешеные деньги! Мы приходили туда с утра, когда народ валил на работу, и кричали
звонкими голосами: «Новые законы России!» Милиция деланно отворачивалась. К нам
подходили, дыша кто духами, кто туманами, кто перегаром. Восхищались, между делом, моей
смазливой физиономией, моей фигурой, часто оставляли сдачу («не надо, купи себе
мороженое»). В своем коротком, застиранном платьице я чувствовала себя почти народной
артисткой – а что еще нужно отроковице для счастья? Один только раз мы попали в историю:
стояли себе, зазывали народ, и вдруг проходивший мимо толстомордый дядька в тельняшке
крикнул мне: «Заткнись, шмакодявка!» Разве так разговаривают с богачками? Я в ответ тут же
выдала длинную матерную фразу, из которой морячок явственно должен был уразуметь, куда
именно ему следует пойти. Дядька круто развернулся, шагнул ко мне, схватил за плечо и так
тряхнул, что в первое мгновенье я подумала, что моя голова оторвалась и ударилась о
противоположную стенку перехода. «Это ты мне, воину-афганцу, такие слова говоришь?» От
толпы отделился какой-то парень, вырвал меня из когтей бравого моряка, бросив на прощанье:
«Девочка, не надо выёбываться!» Долго, очень долго потом друзья-приятели в нашем дворе
выслушивали из моих уст захватывающую историю про то, как я обматерила в переходе воина-
афганца, а незнакомый парень, точно прекрасный принц, меня спас. Но не суть. Главной
радостью все равно были деньги. Мы покупали сладости, я тут же приобрела себе в
коммерческом киоске фасонистые электронные часики, а потом мы поднакопили немного и
купили бабушке в подарок байковый халат. Расчудесный, красный, с желтыми розами. Он не
линял, не трепался при стирке, бабушка носила его оставшиеся три года жизни, почти не снимая –
кажется, именно в этом халате ее и похоронили.
И вот одним утром – будь оно проклято – в нашу комнату вошла мама, окинула взглядом пачки
«законов», приготовленные для продажи и вдруг принялась запихивать их под сестренкину
кровать.
– Мама, что ты делаешь? – почти с суеверным ужасом закричала я.
– В городе танки, военный переворот. Если найдут – будет плохо. Ночью вынесем это на
помойку…
Мы с сестрой обалдело глазели друг на друга и на маму. Танки? Переворот? Ну раз переворот, то
законы, понятно, больше не нужны: новая власть тут же накатает новые. А деньги… наши деньги?
Как же они? Как раз денег-то, похоже, больше у нас не будет. Ужас и горе хлынули в меня, точно
вода из шланга в пустую бочку. Выходя из комнаты, мама, между делом, сказала:
– По радио передали… На Форосе арестовали твоего деда и отца тоже.
Тут надобно сделать отступление. Мой дед, не подозревавший о моем существовании, занимал
тогда в Кремле важный пост и числился фактически вторым человеком в государстве. То есть, по
происхождению я была почти что советская принцесса крови. Правда, незаконнорожденная.
Узнав, что родичей арестовали, я испытала сложные чувства. Конечно, плохо, когда кого-то
кидают в застенок. Но и незнакомый дед, и отец, с которым я познакомилась двадцать лет спустя,
были для меня даже не людьми, а некими абстрактными вещами. Я их не знала – и,
следовательно, не любила. А деньги… какой же дурак не любит деньги? Нет, я почти плакала…да и
не совсем почти, если честно. Сестренка уселась на мою кровать:
– Ты плачешь потому, что твоих папу и дедушку расстреляют танками?
Я ответила язвительно, я терпеть не могла сентиментальных людей:
– Я плачу оттого, что плакали наши денежки… Из танков разве расстреливают? Эх ты, шмакодявка!
Танковый снаряд – он знаешь, сколько стоит? У этих повстанцев, чтоб им повылазило, денег на
всех не хватит.
Я отвернулась и стала одеваться.
– В город все-таки надо выбраться… Танки посмотреть и вообще.
– А ты возьмешь меня с собой? – сестренка засуетилась возле стула с одеждой.
– Нет. Война – не детское дело. Сиди дома, а я вернусь и расскажу тебе про танки.
Она всхлипнула, но смотрела печально и понимающе. Потом вдруг спросила:
– А оружие?
Да, оружие, как это я забыла? Из оружия у меня имелся игрушечный маузер и настоящий
перочинный нож – одно лезвие в нем было сломано, но я всем говорила, что это никакое не
лезвие, это кровосток – разве не понятно? С маузером было солиднее, с ножом практичнее. Кто
знает, вдруг в самом деле придется драться с повстанцами? Секунду поразмыслив, я сунула нож в
карман джинсов.
– А тебя не убьют? – догнал меня уже в дверях комнаты голос сестры.
«На войне всякое бывает» – хотела ответить я сурово, но почему-то не ответила. Шмыгнула носом
от жалости к себе, сказала мягко:
«Ну что ты! Конечно, нет! Я их сама всех убью за то, что с нами сделали. Смотри, какой у меня нож
– с кровостоком!»
Ну вот. Так и потеряли мы свой легкий, фартовый заработок. Остается только добавить, что в
остальном переворот прошел прекрасно. Было много танков и людей, все вдруг стали дружны
между собой и так никого и не расстреляли
