захватить местные экосистемы.
Может, это и не самая приятная работа, но кто-то должен держать монстров в узде.
И мне нужно платить за квартиру.
Жар полуденного летнего солнца падает на мою униформу — черные джинсы и фирменное поло с логотипом «Тролльблайтс», — и я сдуваю прядь светлых волос с потного лба. Отодвигаю третий бочонок, упирая его в стену дома. Повернув ручку и толкнув дверь в темноту, я снимаю с кобуры свой пистолет «Беретт», но держу его направленным на землю.
— Меня зовут Лейла. Я из «Тролльблайтс», сертифицированного агентства по истреблению. Я вхожу, — говорю я безмолвным теням, включив фонарик и делая шаг вниз, в прохладный, влажный воздух подвала. — Я знаю, что ты здесь. У тебя есть имя?
— Конечно, у меня есть имя, — неуверенно произносит из темноты глубокий голос.
— Прости… просто не все из вас говорят, так что приходится обходиться без имени.
Наступает долгая пауза молчания. Я спускаюсь еще на одну ступеньку, потом еще, крепче сжимая пистолет.
— Кастро, — говорит голос.
— Хорошо, Кастро. Я включу свет, — я спускаюсь с последней ступеньки на грязный пол, держа пистолет наготове и палец на спусковом крючке, пока тянусь к выключателю, болтающемуся рядом с голой лампочкой над головой. — Оставайся на месте.
Тишина окутывает прохладный затхлый воздух, когда я тянусь вверх и дергаю за веревочку.
Свет поглощает тени и освещает мою жертву.
Кастро делает неуверенный шаг из-за печи в центре комнаты. Его тело покрыто переливающейся черной чешуей, которая отливает крупинками золота. Его лицо — почти равное сочетание человеческого и ящерного: выразительные глаза и вытянутое лицо, на носу и высоких скулах блестит та же черная чешуя, темные пряди волос спадают вперед. Чуть ниже острой челюсти и подбородка — мешочек с прорезью, характерный для всех самцов ящеролюдей. Его темные штаны покрыты пылью землистого подвала, а грудь обнажена, и чешуйчатая мускулистая грудь вздымается при каждом нервном вздохе. Длинный хвост вьется за ним в тени, закручиваясь в спираль. Он выглядит сильным и ловким, но при этом сдержанным и нервным. Могущественный, но полный печали. Потусторонний, но… прекрасный.
Я сглатываю, отрывая взгляд от его мускулистого тела, встречаясь с его рептилоидными глазами. Мой пистолет немного опускается, хотя палец все еще на спусковом крючке.
— Привет, — говорю я. Он меланхолично улыбается мне в ответ. — Полагаю, у тебя нет никаких документов на пребывание вне охраняемой зоны, не так ли?
Кастро качает головой.
— Нет, Лейла. У меня их нет.
Мое имя, произнесенное его глубоким баритоном, вызывает неожиданный прилив мурашек по рукам.
— Хорошо… почему ты здесь?
— На меня охотились соколиные охотники. Мне показалось, что это хорошее место, чтобы спрятаться, — говорит он, оглядывая пространство, освещенное тусклой лампочкой над нами. Его глаза возвращаются ко мне, а плечи опускаются. — Наверное, я ошибся. Может быть, мне стоило рискнуть и спрятаться где-то на улице.
Для него это было бы ненамного лучше. По крайней мере, он прожил на несколько часов дольше, спрятавшись тут.
— Куда ты хотел пойти?
Кастро испускает тяжелый вздох.
— В Тинглтаун.
— Правда? — спрашиваю я, делая небольшой шаг к нему. — Почему ты не захотел остаться в своей колонии? Тинглтаун находится довольно далеко от ближайшей территории людей-ящериц. Почему ты не подал документы на переселение куда-нибудь поближе?
Кастро пожимает плечами, золотистыми глазами смотря в пол.
— В колонии моя семья — важные персоны. Я знал, что они никогда не поставят штамп на документах и не позволят мне уехать.
— Сколько тебе лет? Твоя семья не отпустила бы тебя?
— Мне двадцать четыре, но наше общество устроено немного иначе, чем ваше. Уехать не так-то просто. Много ограничений. Даже очень. Когда я услышал о Тинглтауне и о том, как монстры и люди пытаются гармонично жить вместе, это показалось мне таким… идеальным местом. Я должен был попробовать, — он смотрит в мои глаза, и в моем сердце вспыхивает сожаление из-за печали, которую я вижу в его мягкой улыбке. — Я мечтал о другой жизни. Жить так, как хочу. Любить тех, кого хочу. Мне казалось, что там это возможно, и рискнул.
Что-то в его искренних, честных словах и в том, как он смотрит на меня, вызывает мимолетный румянец на моих щеках. Даже сердце заколотилось. Несмотря на то, что работа моей мечты подошла к концу, мне удалось окунуться в мир приключений, путешествовать по миру, охотиться на демонов. У Кастро никогда не было такой возможности. Он ухватился за шанс жить так, как хотел, но потерпел неудачу.
Мы долго молча смотрим друг на друга. Необычные, яркие глаза Кастро словно проникают прямо в мою душу. В нем есть что-то простое и грустное, светится в этих позолоченных зрачках, что-то чистое и сладкое. Но правила, которым мы оба должны следовать, непреклонны. Он их нарушил. И каким бы прекрасным и печальным он ни был, я — вершитель судеб.
— Ты ведь знаешь, что будет дальше, не так ли? — говорю я тихим голосом, крепче сжимая в руках пистолет.
Меланхоличная улыбка Кастора не злобная, а покорная.
— Да. Но я не готов.
— К такому не подготовишься.
— И правда, — говорит он, склонив голову. — Но могу я попросить тебя об одолжении, Лейла?
Мурашки бегут по моим рукам от теплоты в его голосе. Я должна сказать «нет». Чего бы он ни хотел, он не в том положении, чтобы просить об одолжении или милости. Но в моей груди возникает странное чувство, что я все же хочу дать ему шанс.
— В чем дело?
— Ты не могла бы посидеть со мной немного? Мне просто нужно с кем-то поговорить, прежде чем я умру.
Я глубоко вздыхаю. Оглядываю комнату, и мое внимание привлекает полка с винными бутылками вдоль тускло освещенной стены. Вопреки здравому смыслу я опускаю оружие и направляюсь к ней, перебирая варианты, пока не достаю одну и не отвинчиваю крышку.
Жестом указываю на пол, где устраивается Кастро, с надеждой, но настороженно следящий за каждым моим движением. И вот я уже сижу с монстром, которого должна убить, и передаю ему бутылку вина.
— Расскажи мне о себе.
ГЛАВА 3
Кастро
Такое ощущение, что время пролетает. Минуты кажутся днями, а час — как один миг. Мы беседуем, деля бутылку вина между собой, и с каждым мгновением я все больше очаровываюсь женщиной, которая уже должна была убить меня.
Я внимательно наблюдаю за Лейлой, пока она рассказывает историю одного из своих многочисленных путешествий. Она так выразительно жестикулирует. Движения сливаются с ее хрипловатым голосом, словно в танце, и вздрагивают, когда она
