безопасности, должно быть, случилось что-то серьезное.
— Да, Сиси, пойдем, здесь недалеко есть ресторан, куда я обычно хожу обедать.
Я быстро накинула пальто, и мы вышли из галереи.
Глава 2. Я сгораю, но я Феникс
Воспоминания Александры. Пять лет назад.
Тот год чуть не стал последним в моей жизни. Я потеряла Клода и пережила кошмар депрессии.
Наверное, только тот, кто сам перенес депрессию, поймет меня. Это дьявольски коварная штука, эта болезнь как серая мгла, это что-то вроде липкого серого тумана внутри тебя, который не сразу чувствуешь, не сразу понимаешь, что с тобой не так. Руки, ноги на месте, живот не болит, не тошнит, а жизнь уходит, липкая серая гадость вытесняет ее, и просто перестает хотеться жить.
Моя депрессия пришла вслед за смертью, вместе с ней. В одной песне поется «… две верных подруги, любовь и разлука, не ходят одна без другой…», а я могу утверждать, что смерть и депрессуха не ходят одна без другой.
Клода убили на улице, стреляли из проезжающей машины. В последствии полиция решила, что он оказался случайной жертвой.
Мне позвонили в галерею около полудня, нашли мой номер в его мобильнике. Сначала спросили знаю ли я некоего месье Бодэ, а потом сказали, что он убит. Я не заплакала, просто не поверила сначала. Потом было опознание тела. И мне пришлось поверить. На его похоронах я тоже не плакала, полное оцепенение. Все происходящее казалось нереальным. Был прекрасный майский день, была толпа народа, окружившая гроб, много цветов, речи друзей и коллег. Не помню, что было потом, потому что я потеряла сознание возле могилы.
Конечно, меня вызывали на допросы в полиции. Люди в форменной одежде задавали кучу вопросов о том, кого я могу подозревать, чем занимался Клод, за что его могли убить. У меня не было ответов.
После двух-трех допросов меня отпустили восвояси. Убийцу искали и не нашли. С уходом Клода образовалась пустота, жизнь во мне стала постепенно замирать. Мир вокруг, словно в замедленном кино, снижал обороты, а потом стала плавиться пленка, как и моя жизнь.
Спустя несколько дней после похорон появились слезы, я начала плакать. Истерик не было, слезы были тихие, они просто лились из глаз. Я сидела с открытыми глазами, а слезы лились и лились по щекам… В голове была только одна мысль: он умер, а я осталась жить без него, моего Клода. Казалось, мир рухнул.
И все-таки, иногда мне казалось, что Клод еще был здесь, со мной. Я мысленно говорила с ним, придумывая за него ответы на мои, не произнесенные вслух вопросы, представляла его лицо, часами стояла в гардеробной, дышала ароматом его вещей, они сиротливо висели на вешалках, некоторые еще сохраняли форму его тела. Но я не могла до него дотронуться, почувствовать прикосновение, ощутить тепло тела.
В хорошие дни он приходил во сне, садился в кресло напротив кровати, смотрел и молчал. Я спрашивала его, как так случилось, за что его убили? Кто стрелял? Он молчал. Порой я чувствовала его присутствие в постели и жадно шарила руками по простыне, по подушке. Потом лежала, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть виденье. Это были лучшие моменты в моей опустевшей жизни. Не хотелось открывать глаза, просыпаться, вылезать из-под одеяла. Единственным желанием стало ожидание встречи с ним в моих снах…
Как-то давно Клод задал мне вопрос люблю ли я его. Не знаю почему, я отшутилась, сказала, что жизнь покажет, что дело не в словах, а в поступках. Несла всякий банальный бред. Клод не настаивал на однозначном ответе, улыбнулся своей голливудской улыбкой и сказал, что его любви хватит на двоих, тоже банальность… Он всегда говорил, как ему повезло, какое это счастье, что он встретил меня, о радости, что я просто есть в его жизни, называл меня своей самой большой удачей. Потом он ни разу не спрашивал люблю ли я его.
Сегодня я бы ответила на его вопрос по-другому.
Мне было надежно и спокойно рядом с моим мужчиной. С тех пор как мы стали близки, он стал для меня всем. Он был не только моим первым мужчиной, он был другом, советчиком, и наставником. У него легко получалось решать все проблемы, связанные с моим привыканием к жизни в чужой стране. Он упорно исправлял мое французское произношение, это благодаря ему я говорю без акцента. Он подготовил меня для поступления в Национальную Школу искусств, подбирал для меня книги, водил в музеи, рассказывал об искусстве и художниках, учил понимать картины выдающихся мастеров и многому другому. Клод посвящал меня во все нюансы парижской жизни. Ввел меня в круг своих друзей.
У моего друга было острое чувство юмора. Клод умел находить смешное как в банальных ситуациях, так и в серьезных. Он был типичным французом, у которых юмор часто разбавлен сарказмом.
С ним мы объездили всю Францию с севера на юг и с запада на восток. Он рассказывал мне историю тех мест, где мы путешествовали. Благодаря ему я узнала и полюбила Францию. С Клодом мне было настолько интересно, что, казалось, вся моя жизнь заполнена только им.
Он не подавлял меня своим авторитетом, разницей в возрасте, своими обширными знаниями, он оставлял мне простор для развития, для накопления моего собственного опыта. Я не могла уже представить свою жизнь без него. Я привыкла с ним советоваться во всем, мне было важно его одобрение. Клод направлял мое превращение из полу-ребенка в самостоятельную личность, из девочки в женщину.
Да, я любила его, но не думала об этом, просто не осознавала, любила как дышала. Мы ведь не думаем о том, как мы дышим.
Спустя несколько недель после похорон я уже вспоминала о нем без того, чтобы слезы лились из глаз. Ко мне пришло окончательное и бесповоротное осознание потери и, что Клода уже больше никогда не будет рядом. Осталась только боль. Она не прекращалась, а, наоборот, медленно, но верно заполняла меня целиком и постепенно стала убивать, уничтожать. Это она была серым липким туманом, с которым не было сил бороться, да я и не хотела. Я сдалась. Мне хотелось одного — чтобы меня все оставили в покое.
Какое-то время после похорон меня еще вспоминали знакомые, приглашали на вечеринки, коллеги и подруги звали на выставки и вернисажи, звали посидеть в кафе, поболтать. Но я отказывалась от приглашений, на звонки не отвечала и не перезванивала. Не было желания разговаривать, улыбаться,
