Винни поднимает брови и смотрит на меня так, словно у меня выросло две головы. Потому что, серьезно, кем, черт возьми, я себя возомнила, выпив целый стаканчик? Эффект от пива поражает меня почти сразу. Я думаю, что употребление алкоголя в первый раз может подкосить кого угодно.
— Пошли, я вижу свободное бревно. Давай сядем.
Я следую за Винни и сажусь на бревно. Материал моего свитера цепляется за кору, заставляя поднять задницу над деревом, чтобы исправить адскую ситуацию. Когда Винни не приняла «нет» в качестве ответа, она порылась в моем шкафу, пытаясь найти что-нибудь подходящее для меня, чтобы надеть на сегодняшнюю вечеринку. Все, что мы нашли, было это платье-свитер, которое было достаточно повседневным, чтобы выглядеть так, будто я не слишком старалась, но и не таким домашним, как мои штаны с дырками и графические футболки. Как только я убеждаюсь, что я не сделала дырку в платье, я выпрямляюсь на бревне. Мой взгляд падает на Конверсы, и я замечаю покраснение вокруг лодыжек.
Боже, думаю, что вероятность моего контакта с ядовитым дубом только что возросла с пятидесяти до ста процентов. Я почти уверена, что скоро мне понадобится медицинская помощь.
Не обращая внимания на воспаленные лодыжки, я сижу перед огнем и молча пью, наблюдая за людьми. Когда популярные товарищи Винни по команде подзывают ее, она тянет меня за руку, чтобы последовать за ней, но я качаю головой, вырываясь.
— Нет, нет, иди.
Я заставляю себя улыбнуться, не желая больше удерживать ее. С алкоголем, сильно плавающим в моем организме, я чувствую, что вижу вещи теперь намного яснее, когда нетрезва. Винни нуждается в такой ночи, как сегодняшняя. Я больше не могу сдерживать ее. Особенно с приближением выпускного года.
Она никогда не признается в этом, но она намеренно избегает этих вечеринок и тусовок с другими людьми из школы — все для того, чтобы мне было комфортно. Она знает, что я ненавижу это, и знает, что она моя единственная подруга. Я не хочу быть той, кто будет препятствовать ей наслаждаться последним годом здесь, в Ферндейле.
— Ты уверена, Кенз? Не хочу оставлять тебя одну.
Я улыбаюсь сквозь алкогольный туман, в уголках моих глаз появляются морщинки.
— Со мной все хорошо, Винни. Я буду здесь. Ты иди. Я серьезно.
На секунду мне показалось, что она собирается возразить. Я знаю, что она не хочет уходить, но в конце концов принимает решение уйти. Я делаю еще один глоток пива и жду, когда она вернется, мой взгляд прикован к ревущему пламени костра.
Не знаю, сколько прошло времени, но мне кажется, что Винни все еще нет. Она уже не на том месте, где была, когда уходила, чтобы поболтать с товарищами. На самом деле ее нигде нет. Мой желудок урчит, когда я покачиваюсь, поднимаясь на ноги. Я понимаю, что, возможно, выпила слишком много пива. Я явно переоценила себя и свои алкогольные способности.
Мои ноги странно ощущаются, и я почти уверена, что если бы откусила себе язык прямо сейчас, то даже не почувствовала бы этого. Все ощущается, как блаженное оцепенение. В моем пьяном состоянии требуется некоторое время, чтобы осознать громкие голоса, обращенные ко мне.
— Эй, ты! Иди сюда!
Поднимая взгляд в туманном видении и всем остальном, мои глаза останавливаются на группе крупных парней, стоящих не слишком далеко от меня, и тогда я понимаю, что шумная компания разговаривает со мной. Мои брови опускаются, или, по крайней мере, я так думаю, и я смотрю через плечо, пытаясь увидеть, могут ли эти спортсмены говорить с кем-то еще, но, конечно же, я здесь одна.
Один из них смеется над моими действиями.
— Да, я с тобой разговариваю. Иди сюда!
Голос глубокий. Мужской. Когда я нахожу источник, мой желудок сжимается, потому что я узнаю, кому принадлежит этот голос. Трент Эйнсворт. Натуральный придурок, горячий спортсмен и один из пяти Дикарей округа Гумбольдт.
Да, именно так. Я сказала Дикари.
Честно говоря, я думаю, что они больше похожи на дьяволов.
Потому что именно такими и являются эти придурки в нашем маленьком городке. Каждый из их предков семья основатель. Они похожи на больших белых акул, плавающих среди океана нашей форели. Или мы сардины? Иисус. Я даже думать толком не могу.
Ублюдки Трента, богатые друзья называют себя Дикарями. Городская королевская семья. Среди прочих нелепых прозвищ.
Почему? Никто толком не знает.
Они как бешеная стая волков — самые сильные в своей стае. Держатся вместе, хотя остается неизвестным, кто из них пятерых является альфой.
На протяжении многих лет я наблюдала за ними издалека. До меня доходили слухи, и хотя они могут быть просто слухами, часть меня никогда по-настоящему в это не верила. Они постоянно замышляли что-то нехорошее. Если происходила драка в школе или на вечеринке, все уже знали, кто за этим стоит. Если поздно ночью в городке случался переполох, остальные жители Ферндейла знали, что лучше оставаться дома. Если они разрушают городскую собственность, шерифа и остальных полицейских нигде невозможно найти. Если в городке найдется девушка, которая поклянется, что кто-то из пятерых причинил ей боль, ничего не будет. Каждый из них ходил по краю, будто у них не было ни единой заботы в мире — и я думаю, в некотором смысле, у них не было забот. Они греховно богаты, у них деньги отцов и матерей, которые вытащат их из любой серьезной беды.
Очевидно, я мало что о них знаю. Мы вращались в разных кругах, и, конечно, они даже понятия не имели о моем существовании. Но что я точно знаю, так это то, что от них одни неприятности, завёрнутую в красивую упаковку.
Хотите знать, откуда я знаю, что это неприятности? Мэдисон уже много лет пытается попасть на их радар. Одна ночь. Она просто хочет провести одну ночь с любым из безжалостных Дикарей, которые управляют этим городком, но я думаю, что никто из них еще не проявил к ней никакого интереса. Это отборные придурки, думающие, что они сильнее Бога.
Я не уверена, что это говорит о них — дьяволах — за то, что они отвергли ее таким образом.
Я сглатываю внезапный комок в горле и заставляю свои ноги идти к ним без каких-либо пьяных происшествий. Конечно, это слишком, чтобы просить. Кончик моего потрепанного белого Конверса цепляется за воздух, и мое тело летит вперед. Головокружительные цвета расплываются перед глазами — смесь сердитого
