отдавала такой дикой фальшью, что невозможно не заметить. А еще я не верил, что молоденькая медсестричка (ей вроде двадцать три всего) может искренне полюбить сорокадевятилетнего мужчину с серьезным заболеванием. Отец у меня мужчина видный плюс богатый, но она вообще девчонка по сравнению с ним! Бля, мы с ней практически ровесники! Не забуду, как в мои восемнадцать он объявил, что это моя новая мачеха! Двадцатиоднолетняя миниатюрная пигалица!
— Конечно-конечно, — быстро проговорила. — Я ничего такого не имела в виду.
— Как папа себя чувствует? — остановился на ступеньке, потому что Влада встала в проходе. Интересно, она по дому, где много прислуги и охрана шатается, всегда ходит в ультракоротких халатиках?
— Все хорошо. Игорь в ремиссии, — улыбнулась она. — У него бессонница. Я дала ему немного снотворного, чтобы выспался.
— Хорошо, — кивнул я. Против их брака я не возражал. Если Влада дает ему силы жить и бороться — я только за. — Пройти дашь?
— Ой, — она отступила в ту же сторону, куда я поднялся. — Прости.
— Спокойной ночи, — буркнул я.
— Максим, все нормально? Ты напряженный… — она даже за руку меня взяла.
— Тебе есть о ком заботиться, вот и иди.
Я отодвинул ее с дороги и пошел в свою спальню. Шмотки порывисто сбросил и в душ сразу. Мне нужно смыть с себя запах сладкой карамели. Он до сих пор на губах у меня. И внутри. Глубоко засел, занозой острой прямо в сердце. Но это пройдет. Обязательно. Все проходит, особенно любовь.
Выкрутил кран на полную, обжигая горячей водой спину и плечи. Запах карамели туманной взвесью окружил меня, дышать не давал, забыть ее. Сука, я Дину переехать ко мне из вшивого общежития уговорил, чай любимый утром в постель приносил, ночами спать не давал: любовь свою доказывал, убеждал, довериться уговаривал. Она ведь вся не такая. Хорошая девочка, что ты, что ты. А я богатенький папенькин мажор. Использовать ее хочу. Ага, кто кого еще.
В запотевших стеклянных стенках наши страстные купания отражались: губы спелые, тело юное, взгляд хмельной… А под Полонским Дина так же стонала? Громко, эротично, порочно… Блядь! Я ударил кулаком в мокрую стену. Потом еще и еще, пока окончательно не счесал костяшки. Тугие струи болезненно били по ранам, но я терпел. Через боль образ Дины выходил из меня. Водой, окрашенной красным, в землю утекал.
— Макс, все нормально?
Я резко обернулся и остолбенел натурально. Не понял вообще.
— О! — воскликнула голая Влада. — Что с твоими руками?! — нежно к ранам прикоснулась, в глаза озабоченно заглядывая.
— Ты какого хрена здесь забыла?! — сквозь зубы процедил, когда в себя пришел. Что за цирк!
Влада прикусила губу и ко мне вплотную приблизилась. Светлые волосы намокли, облепляя стоячие сиськи, голубые глаза лихорадочно блестели, а розовый язык призывно по губам прошелся. Мачеха что, соблазняет меня?!
— Макс, ты мне так нужен… — сосками потерлась о мою грудь. — И я тебе… — за член схватила и с довольным стоном по стволу провела. — Какой большой и жесткий.
— Пошла отсюда, — я резко убрал проворные пальцы, опытно надрачивавшие мне. — Вали.
— Нет! — Влада кинулась ко мне. — Ты тоже хочешь!
Блядь, я думал о неверной любимой и возбудился. А Влада… Пиздец, мне двадцать и передо мной красивая, молодая, сексуальная баба! Просто фак!
— Вон пошла! — я отодрал ее от себя, но она снова рванула, за шею обняла, ногами бедра обвила.
— Нам надо это… Обоим надо… — и влажной промежностью от стоячий хер потерлась, насаживаясь горячей щелью. Блядь. — Ты мне так нужен, Максим. Я постоянно думаю о тебе… Только о тебе…
Обо мне… Нужен я…
Ядовитый хмель расползался по венам, порочное, непрошеное вожделение вскипело на самом конце. Может, Дина сейчас так же извивается и стонет, только не со мной. Не со мной.
Я впечатал влажное тело в жемчужную ребристую стену и агрессивно до упора вошел в нее. Без прелюдий и нежности. Никакой заботы, чистая похоть. Кто успел, тот и кончил.
— Да, да, да… — выкрикивала Влада, потом с поцелуями полезла. Я отстранился, ладонью рот закрыл, чтобы не орала. И долбил. Тупо долбил. И ей, кажется, нравилось. Вся сжалась вокруг ствола, напряглась как пружина и выстрелила, ослабев разом. Я резко член вынул и отпустил ее, позволяя сползти по стене на ватных ногах. Мне хватило двух быстрых движений рукой, и оргазм выжал меня до капли, прямо на грудь моей, блядь, мачехи.
— Максим…
— Пошла вон. — Я остался стоять, руками в стену упершись. Какой же пиздец.
— Макс… — Влада со спины обнять попыталась.
— Пошла вон!
Я рукой ударил по крану, включая ледяную воду, и лбом о прохладный кафель потерся. Как отцу в глаза смотреть?! Как?! Хорош сынок. Мачеху поимел. Или она меня? Влада та еще штучка-дрючка. Ко мне присматривалась, а может, и к охранникам, чтобы щель почесали. Но с ними у нее вряд ли выгорит — дядь Толя за отца порвет. Я тоже, только теперь «рвать» нужно меня.
Какой день у меня вышел: потеря на потере. Просто тлен. С Диной у меня все, олимпиада теперь нахер не нужна, в этом доме больше не появлюсь — ничего меня не держит в этой стране. Валить надо. Я лбом ударился о плитку: все не так. Все на дне. Полный ахтунг.
Я накинул полотенце на бедра и в спальню вышел. Заснуть бы и проснуться в царстве розовых, блядь, единорогов. Я взгляд на кровать перевел и охуел повторно. В моей вселенной единороги начали блевать радугой и прямо на меня.
— Что в моем приказе убираться тебе не понятно? — отчеканил я. Влада только лениво потянулась, выгибаясь кошкой в течке. Ноги призывно раздвинула, и руку запустила, поглаживая себя, а сама в глаза смотрела. Довольная. Больше не было заботливой молоденькой мачехи, лебезившей перед сыном новоиспеченного мужа. Передо мной появилась расчетливая самоуверенная стерва. Неужели думает, что поймала меня на жопу и сиськи?
— Игорь проспит до утра. У нас много времени, — промурлыкала и пальцем поманила.
— Ты реально дура? — я действительно удивлен. А говорят еще, мужчины думают членом. — Нахер пошла!
— Максик, перестань играть в благородство: что было, то было. И будет еще. Нам ведь обоим понравилось.
— Ты правда думаешь, что ёбаря нашла? — саркастично поинтересовался и сбросил полотенце. Голубые глаза загорелись, но мне не интересно сейчас. Я схватил джинсы и натянул, затем футболку. — Завтра папа все узнает, так что иди вещи пакуй.
Влада резко села: флер томной сексуальности слетел тут же, сменяясь обескураженностью.
— Ты не посмеешь! Игорю нельзя волноваться после операции!
— А жениться на
