вышел, но пустой стакан рядом с полным для Сентри говорил о другом. Какой-то мужчина повернулся к Сентри и сказал:
— Вашему другу нужно было уходить. Мне кажется, он вспомнил что-то важное.
Сентри оплатил счет, механически кивнул бармену и вышел на улицу. Дождь все еще не прекращался. Он остановился у двери и огляделся. По тротуару шли трое матросов и одинокая женщина под зонтиком. Другая сторона Бродвея была пуста. Сентри вернулся в бар. Мак тоже ничего не мог сказать о незнакомце, кроме того, что тот три-четыре раза приходил в бар, все время около пяти часов. Он всегда был один, всегда заказывал стаканчик.
— Он был очень тихим, — добавил Мак. — Сегодня я впервые видел, как он с кем-то разговаривает. Обычно он молча смотрит перед собой.
Сентри вежливо поблагодарил и снова вышел на мокрую улицу.
Итак, Ник стал не просто жертвой войны, а жертвой человека, который по какой-то таинственной причине желал его смерти. Это было убийство, совершенное под прикрытием военного положения в японском лагере для военнопленных, и подтвержденное через военное министерство. Дьявольски чистая работа, и все было совершено в соответствии с правилами игры на войне.
Ник умер, а сообщение о его смерти стоило жизни Кристоферу Сентри. О наградах, присвоенных его старшему сыну после гибели, он уже никогда не узнал.
Кто-то должен был знать о плане Ника. Кто-то, кто потом хладнокровно подошел к первому попавшемуся часовому.
Сентри перешел Канал-стрит на красный свет и остановился у такси. Буркнув шоферу: «в город», он откинулся на сиденье и задумался. Когда они оказались на 10-й улице, он вдруг сказал:
— Можно высадить меня на следующем углу.
Сара Девани, бывшая невеста Ника, жила где-то на 11-й улице. Сентри давно забыл точный адрес, но он определенно узнает подъезд дома, если увидит его. Он никогда не забудет тот подъезд.
Возможно, он найдет какой-нибудь намек в письмах, которые Ник присылал Саре из лагеря? Может, он упоминал Сэндса под этим или другим именем. Или — Сентри невольно ускорил шаги — он найдет что-нибудь в последней открытке, которую Сара получила за два дня до сообщения о смерти Ника?
Если имя где-то упоминалось или имелся хотя бы какой-то ключ к этому имени, то это могло быть только там.
Глава 3
В небольшом коридоре царила мертвая тишина. Не слышалось никакого движения. Он с беспокойством спрашивал себя, не вышла ли Сара замуж и не переехала ли на другую квартиру. Нет, она не могла быть замужем. Пару недель назад он встретил ее на одном коктейле. Обручального кольца у нее на пальце не было — или было?
Внезапно дверь открылась, и Сентри, который собирался позвонить еще раз, застыл с поднятой рукой. Девушка со светлыми, по-детски подстриженными волосами смотрела на него большими голубыми глазами. На ней было белое вечернее платье.
— О, извините! — быстро сказала она и хотела закрыть дверь перед его носом.
— Момент! — воскликнул Сентри, и его повелительный тон удержал девушку. — Сара дома? Я имею в виду мисс Девани.
— О, извините, я сначала думала, это Сара. Когда она знает, что я дома, она не достает ключ. Если вы один из ее друзей, тогда входите, пожалуйста, и присаживайтесь. Она должна сейчас прийти, — пригласила девушка.
Он представился, и ему показалось, что его имя ей знакомо.
— Рада с вами познакомиться, мистер Сентри. Я кузина Сары — Меган Уор. Она взяла меня к себе два месяца назад.
— Она рассказывала мне о вас, — солгал Сентри.
— К сожалению, я должна уходить, — сказала Меган Уор, наивным и очаровательным движением проведя по своим плечам, — а я еще не готова. Сара скоро будет. Извините меня.
«Я еще не готова» заключалось, вероятно, в том, что отсутствовала косметика. Когда она исчезла за дверью на другом конце комнаты, Сентри стал ходить взад-вперед. Потом остановился и огляделся. Подсознательно он отметил, что комната изменила вид. Он помнил радостный, беззаботный хаос красок, а теперь все было белым и серым, за исключением вазы в сине-лиловых тонах.
Письма, открытки… Возможно, она их не сохранила. Но она должна вспомнить.
В комнате снова появилась Меган Уор и несколько неуверенно улыбнулась Сентри. В ту же минуту раздался звонок в дверь прихожей.
Девушка вздохнула с явным облегчением, пробормотала извинение и вышла, оставив дверь в комнату полуоткрытой. Сентри имел возможность отчетливо слышать голоса: «Дорогая, какая ужасная погода! Но в „Плазе“, я думаю, нам будет уютно». Потом разговор стал приглушенным, дверь открылась, и вошла Меган в сопровождении мужчины в вечернем костюме. Она представила их друг другу.
— Мистер Феррар, мистер Сентри. Мистер Сентри — друг Сары, Чарльз.
Мужчины пожали друг другу руки, и Сентри отошел к камину. Феррар не был красавцем в прямом смысле слова, хотя многие, наверное, считали его таким. Ему было около тридцати, но выглядел он очень моложаво, а его прямо-таки сверкающий внешний вид делал его каким-то неестественным.
Он знал Ника, в этом Сентри был уверен. Потому что, когда Меган связала его имя с именем своей кузины, на лице Феррара промелькнул страх, вызванный сходством Сентри с человеком, который должен был стать мужем Сары. Феррар, казалось, хотел задать какой-то вопрос, но потом передумал и сказал:
— Меган, не выпить ли нам по коктейлю перед уходом? По поводу этой ужасной погоды. Вы идете с нами, мистер Сентри?
Значит, они собираются ждать вместе с ним. Сентри кивнул и вспомнил свое последнее посещение этого дома. Тогда он пришел, чтобы выполнить поручение и тогда это тоже касалось Ника…
Было воскресенье, и весь день шел снег. Метель и сильный ветер даже показались приятными Сентри, когда он вышел из дома на Барроу-стрит в мартовские сумерки. Наверху в спальне доктор Таннер успокаивал его отца, опытным взглядом определяя, не появятся ли признаки второго сердечного приступа. Сентри испугался, увидев лицо отца после первого удара, но Таннер сказал:
— Иди, Эндрью. И чем быстрее, тем лучше. Твой отец хочет этого и не успокоится, пока ты не уйдешь.
Сентри не мог найти такси и пошел пешком, в направлении Вашингтон-сквер.
Ник умер… Нужны время и привычка, чтобы выговорить это или даже подумать. Тридцать лет они провели вместе, и теперь за три часа он пытался привыкнуть к мысли, что все кончено. Это конец. И больше никогда не будет по-прежнему.
Сентри повернул на 11-ю улицу. Ему оставалось не слишком много времени, через несколько минут он должен сообщить Саре, которая только вчера звонила им, что Ник умер и два
