Коосин. Все, конец. Южный Дракон, может, и выкрутится – но вот ему лично уже ничего не светит. Участие в попытке убийства государственного чиновника – за такое его и в цивилизованных краях из тюрьмы не выпустили бы лет десять, а то и дольше. Здесь же – попросту пристрелят. В особенности когда решение принимает бывший катонийский фунт. А ведь он с самого начала как чувствовал, что ничего хорошего из встречи не выйдет.
– С тобой у нас выйдет отдельный разговор, господин посланник. А пока молчи и смотри.
Гигант отвесил Гохану оплеуху, вероятно, не слишком увесистую по собственным меркам. Бандит, однако, дернулся и застонал. Он приоткрыл мутные глаза и непонимающе уставился на генерала. Дентор повернулся, в два шага пересек хижину и бросил наркоторговца на лежанку.
– Харраташ Кусура, известный также как Гохан, – с лязгающими нотками в голосе проговорил он. – Слушай меня очень внимательно, потому что твоя жизнь висит на волоске. Ты обвиняешься в бандитизме, похищении и торговле людьми, принуждении к проституции, пытках, убийствах, а также незаконном обороте оружия и наркотиков. За тобой числится девяносто четыре полностью доказанных преступных эпизода, включая двадцать три собственноручных убийства, из них восемь – с особой жестокостью. Ты также обвиняешься в организации бунта в тюрьме города Массакарина, повлекшем за собой гибель двадцати пяти охранников и бегство ста пятидесяти особо опасных заключенных. Твоя вина доказана как свидетельскими показаниями, так и объективными уликами, включая анализ биологических материалов и сверку отпечатков пальцев с достоверностью до пяти знаков. Что ты можешь сказать в свое оправдание?
Бандит замычал и замотал головой. Он попытался отползти назад, но тут же уперся спиной в стену. Бессмысленно подрыгав ногами, он в ужасе уставился на своего обвинителя.
– Я все расскажу, все! – пробормотал он. – Они меня заставили, они подговорили! – он ткнул дрожащим пальцем в Коосина. – Я ничего не хотел, я завязал, да, я давно завязал! Меня шантажировали!
– Харраташ Кусура, – все с теми же лязгающими нотками продолжил Дентор, – вся история твоей жизни и твои последние действия подтверждают, что для тебя человеческая жизнь безразлична. Тебя не волнует, сколько людей из-за тебя умрут или станут безнадежными наркоманами. Тебя интересует лишь собственная прибыль. Полгода назад, засадив тебя в тюрьму, я предупреждал, что ты ходишь по грани. Ты не внял. Ты всерьез полагаешь нас слишком мягкими, чтобы убивать, и переубедить тебя мне не удалось. И главное – нет ни одного шанса, что ты сумеешь перевоспитаться и изменить свои взгляды на жизнь. Харраташ Кусура, ты не человек. Ты бешеная крыса, не осознающая и не желающая осознавать последствия своих действий. Твое существование – угроза для общества.
– Я завяжу, я честно завяжу! – безнадежно завыл Гохан, снова задергав ногами в бессмысленных попытках отползти. – Я никогда больше…
– Верно, – согласился гигант. – Ты – никогда больше. По крайней мере, на Текире. Харраташ Кусура, я приговариваю тебя к смерти. И на будущее запомни – никаким подонкам не позволено пожирать чужие жизни ради собственного благополучия.
Он наклонился и поднял с пола тот самый пистолет, из которого сам Гохан несколько минут назад пытался застрелить асхата. Грохнул выстрел – и бандит безжизненно сполз по стенке с круглым отверстием во лбу. Стена над его трупом покрылась красными и серыми брызгами. Посланник до крови закусил губу. Дентор Пасур – бывший катонийский мусор. И от него убийце полицейских пощады точно ждать не приходится. Коосин стиснул кулаки и тихо застонал. Под мышкой у него висел в кобуре пистолет – но даже если бы на нем не было насквозь промокшего плаща, плотно облепившего тело, он все равно не успел бы выхватить оружие.
– Приговор вынесен и приведен в исполнение. Южный Сураграш, локальное время два часа восемнадцать минут, двадцатое третьего восемьсот шестьдесят седьмого, златодень. Дентор Пасур, конец протокола, – в пространство произнес гигант. Он бросил пистолет на пол и повернулся к Коосину.
– Теперь насчет тебя, господин посланник.
Он протянул свою лапищу и пальцами стиснул горло Коосина, полностью перекрыв тому воздух. Посланник забился, тщетно пытаясь разжать хватку.
– Ты, господин посланник, бандит ничуть не лучше Гохана, – Дентор кивнул на труп. – На тебе в Катонии висит три мертвых полицейских. Ты знаешь, кто я. Ты наверняка догадываешься, как я отношусь к подонкам вроде тебя. И, сам понимаешь, у меня страшно чешутся руки заодно свернуть шею и тебе – как оказавшему сопротивление при аресте.
Рука на горле почему-то разжалась, и Коосин рухнул на колени, жадно хватая воздух. Перед глазами плыли радужные круги.
– Однако, – с кислой физиономией продолжил генерал, – ты почти что официальный представитель клана Змеи. К моему огромному сожалению, я вынужден оставить тебя в живых. А то как-то недипломатичненько получится. Ты вернешься на Мыс Мутэки и передашь Абихмалу сообщение. Запоминаешь, посланник?
Коосин судорожно затряс головой, не в силах выдавить ни слова.
– Скажешь следующее. Мы много лет терпели Змею у себя под боком, поскольку не имели сил захватить ее территорию. Еще мы надеялись, что Дракон образумится и из убийц и наркоторговцев превратится во что-то, похожее на нормальную власть. Мы даже заключили с вами соглашение об использовании порта Мутэки в наших интересах, за что платили Дракону налог, который лучше назвать данью. До сего дня мы полагали, что сложившаяся ситуация стабильна и ничем нам не угрожает. Однако мы, как видно, ошибались. Мы, впрочем, готовы предположить, что ваш контакт с нашими бандитами – случайность. Но если клан Змеи попытается еще раз влезть на нашу территорию, пусть пеняет на себя. Мы перестанем использовать порт, а возможно, даже уничтожим остатки Дракона в Мутэки как не поддающиеся перевоспитанию. Запомнил? Или повторить?
– З…запомнил… – пробормотал Коосин. В глазах у него двоилось, в ушах шумела и билась кровь, и он никак не мог разобрать, пугает ли его генерал или действительно говорит правду.
– Молодец. Не обязательно передавать дословно, можно и своими словами. А теперь убирайся. Но помни – если я поймаю тебя еще раз на нашей территории, немедленно приведу в исполнение смертный приговор катонийского суда. Катаххан! – рыкнул он во весь голос, так что со стен посыпалась влажная труха.
– Да, сан генерал? – в хижину вошел высокий сапсап с наполовину седой головой. Длинный скорострельный «боко» с пламегасителем и ночным прицелом он держал в руках с небрежностью землекопа, давно сроднившегося со своей лопатой. Дуло штурмовой винтовки недвусмысленно нацелилось посланнику в грудь.
– Не сочти за труд, найди нашему гостю провожатого. Пусть доведет его до границы и проследит, чтобы тот ее пересек. Попытается бежать или сопротивляться –
