народными массами нового социального государства».
Группа Штауффенберга совместно с Крайзауским кружком, о котором также подробно говорится в книге Финкера, разработала программу социальноэкономических преобразований, которая предусматривала, в частности, национализацию ключевых отраслей промышленности в Германии, обуздание власти монополистического капитала в стране. Такую далеко идущую социальную программу не выдвигала ни одна из прочих буржуазных оппозиционных партий или групп в фашистской Германии. Именно она создала Штауффенбергу и его группе в буржуазных кругах репутацию «социалиста», хотя, как известно, национализация определённых отраслей промышленности вполне укладывается в рамки буржуазно-демократического строя.
Что касается внешнеполитической программы группы Штауффенберга, то центральный пункт в ней — это полный разрыв с установками на сепаратный мир с Западом, чёткая ориентация на окончание войны на всех фронтах и заключение мира не только с США, Англией и Францией, но и с Советским Союзом. Именно в этом — коренное отличие внешнеполитической программы Штауффенберга от программы ведущих деятелей заговора — Гёрделера, Хасселя и др.
Штауффенберг говорил, что «необходимо использовать каждую возможность вести политические переговоры с Россией, которая является нашим соседом». Он настаивал на том, чтобы были предприняты конкретные шаги для установления контакта с советским правительством.
Более того, установление мира на Востоке Штауффенберг считал первоочередной задачей, ибо хорошо понимал, что на советско-германском фронте решается судьба войны, именно здесь фашистский вермахт потерпел решающие поражения.
Правда, понимание роли Советского Союза в войне пришло далеко не сразу; оно также явилось результатом не абстрактно-теоретических размышлений, а конкретных итогов героической борьбы Советской Армии и советского народа против гитлеровского нашествия, результатом крупнейших поражений, нанесённых фашистским войскам на советско-германском фронте. Тем не менее следует признать, что именно группа Штауффенберга Сумела извлечь из этих поражений правильные уроки.
Все сведения, которыми мы располагаем о взглядах Штауффенберга и его друзей, говорят о том, что противоречия между Штауффенбергом и реакционно-консервативными руководителями заговора неизбежно должны были углубляться и в конечном итоге привести к полному разрыву между ними. Речь идёт, как нам кажется, не просто о разногласиях между различными представителями сравнительно узких кругов заговорщиков, а о споре, который затрагивал гораздо более широкие общественные круги Германии и касался коренных проблем дальнейшего развития страны. В этом — актуальность вопросов, поставленных в книге Финкера, с точки зрения той политической и идеологической борьбы, которая развёртывается в современной Западной Германии. Можно поэтому с полным основанием сказать, что исследование Финкера — не отвлечённый исторический труд, представляющий лишь академический интерес. Оно живо перекликается со многими проблемами нашей современности.
III
Вопрос о причинах возникновения оппозиции Гитлеру в рядах офицерства до сих пор ещё стоит в центре дискуссий, развертывающихся вокруг проблем, связанных с историей заговора 20 июля 1944 года. Главный тезис буржуазной историографии, особенно западногерманской, сводится к тому, что морально-этические соображения играли здесь главную роль. Некоторые реакционно настроенные историки вообще отрицают всякое влияние событий на фронтах на эволюцию взглядов заговорщиков и их действия.
Нельзя, разумеется, отрицать значение морально-этических факторов в процессе созревания заговора и в эволюции позиций той или другой личности по отношению к фашистскому режиму и к гитлеровской войне. Безжалостное истребление населения на оккупированных территориях, массовые расстрелы заложников, бесчеловечное обращение с военнопленными, гестаповские методы истязаний и пыток, одним словом, вся кровавая практика фашистского режима открывали глаза многим из тех, кто первоначально подпадал под влияние демагогической пропаганды гитлеровцев, поверил в то, что нацисты выполняют некую национальную, патриотическую миссию.
Тем не менее в ряду факторов, определивших отход части офицерства от нацистских доктрин и фашистского руководства, морально-этические соображения занимают второстепенное место. Мы бы сказали, что они явились производными другого процесса — разочарования в достижимости целей, провозглашённых нацистами, в возможности победы, а к концу войны — распространения настроений обречённости и предчувствий или понимания близкой гибели. Главной причиной такой эволюции настроений были поражения, понесённые фашистскими войсками на советско-германском фронте.
Таким образом, показ тесной взаимосвязи развития заговора с событиями на советско-германском фронте чрезвычайно важен для понимания истинных мотивов перехода различных групп офицерства в оппозицию против Гитлера. И в этом отношении, как нам кажется, книга Финкера нуждается в некотором дополнении.
Дело в том, что до первых поражений гитлеровской армии на Востоке «оппозиционность» даже таких патриотически настроенных офицеров, как Штауффенберг, носила весьма отвлечённый характер. Впрочем, об этом пишет и сам Финкер, указывая на то, что только в 1941—42 г. у Штауффенберга произошёл перелом по отношению к гитлеровской войне. До этого он просто стремился выполнять свой «долг солдата» в соответствии с прусско-милитаристской традицией, которая не во всём совпадала с требованиями нацистского руководства.
Первые признаки активизации оппозиции против Гитлера в смысле её организационного оформления и формулировки общих задач борьбы против фашистского диктатора появились после поражения германской армии под Москвой зимой 1941 года. И не случайно ядром оппозиции на данном этапе стала группа офицеров, действовавших на Центральном фронте в штабе фельдмаршала Бока, а после его увольнения с этого поста — фельдмаршала Клюге. Здесь собрались близкие друзья Штауффенберга, участники его группы: генерал-майор Хеннинг фон Тресков, граф фон Лендорф и другие.
Дальнейшая эволюция заговора также связана с событиями на советско-германском фронте. Решающую роль в превращении оппозиции в организованный заговор сыграла военная катастрофа фашистского вермахта под Сталинградом. Она ярко обозначила грядущий крах всей гитлеровской военной авантюры, и с тех пор мысль об убийстве Гитлера окончательно овладела умами части офицеров.
В подготовке заговора после Сталинградской битвы можно достаточно отчётливо различить три этапа, соответствующие основным вехам разгрома фашистской армии на советско-германском фронте.
Первый этап — от поражения фашистских войск под Сталинградом до Курской битвы в июне 1943 года, в которой гитлеровскому вермахту был нанесён ещё один сокрушительный удар. На этом этапе был создан руководящий центр заговора, начата разработка программы и сделаны первые намётки состава будущего правительства. К этому же времени относится серия попыток покушения на Гитлера.
Второй этап — это период от Курской битвы до весеннего наступления Советской Армии 1944 года, приведшего к массовому изгнанию гитлеровских армий с советской территории. Он характеризуется разработкой и принятием плана действий, получившего наименование «плана Валькирии», и определением состава правительства, которое должно было сменить правительство Гитлера. В это же время были составлены основные программные документы заговорщиков, которые должны были быть обнародованы после убийства Гитлера. Это означало, что заговор окончательно оформился не только в организационном плане, но получил определённую политическую платформу.
Наконец на третьем этапе, завершившемся покушением на Гитлера, были закончены все технические приготовления к его осуществлению, определены непосредственные исполнители этого замысла, разработан детальный план последующих
