Уходящая женщина оборачивается, и становится легко объяснима ее столь изящная походка. Она эльфийка. Ее фигура безупречна, черты лица красивы и надменны, чувство брезгливости и гнева лишь на минуту искажают его:
— Что хочешь, а лучше убей! — звучит резкий ответ и уже через мгновение ее силуэт исчезает в лесу.
Вопрос задавала старая седая женщина. Услышав ее речь, она горестно покачала головой и вернулась в неказистый домик, тяжело вздохнув. На узкой кровати, стоящей позади печки, спал туго спелёнутый младенец, на которого она смотрела с жалостью и нежностью во взгляде. Хрипловатым голосом, выдающим сильную усталость, женщина проговорила:
— Ну что же, ради тебя, дитя, я постараюсь пожить подольше.
В лесу резко потемнело, и вот уже через несколько минут я увидела все туже избушку, но возле нее сидела маленькая девочка на вид пяти-шести лет. Она приглядывала за двумя козами, пасущимися от нее неподалеку, и перебирала травы, разложенные на холсте перед ней.
Я наблюдала за тем, как идет время, как она растет и все слабеет с каждым годом седая старая женщина, которая оказалась знахаркой, укрывшейся в лесу от неблагодарных людей. Она учила свою приемную дочку разбираться в травах, делать настои и мази, шить и готовить, предупреждала о том, что времени у них осталось очень мало.
Слишком хорошо она чувствует приближение своей смерти.
— Запомни, девочка, — говорила она. — В нашем мире живет много разумных. Высокомерные и красивые эльфы, буквально помешанные на чистоте крови и своем превосходстве. Прижимистые, но довольно добродушные гномы.
Драчливые, хвастающиеся грубой силой орки, немногочисленные драконы, сколько их точно никто не знает, уж очень сильно они берегут свои секреты и границы. Стараются не вмешиваться в дела других народов, но во всем мире за ними оставлено право последнего решения. Если дракону больше двухсот лет он может свободно путешествовать по миру в одиночку, искать свою пару и иногда менять решения людей, в случае несогласия кого либо с его действиями обиженные могут пожаловаться старейшинам драконов и уже они решат кто прав, кто виноват. Правда виноватым дракона признали лишь однажды и то очень давно. Самая гадкая раса — это мы, люди.
Живем меньше всех, но многие отличаются склочными и завистливыми характерами. Никогда безоглядно не доверяй никому, доченька моя. Совсем скоро я умру, и тебе все-таки придется выйти к людям. Посмотри на себя.
По меркам людей ты уже взрослая, тебе двадцать пять лет, но ты выглядишь на тринадцать по нашим меркам. Твоя мать эльфийка высокородных кровей, а значит, по законам эльфов ты еще ребенок и до совершеннолетия тебе еще семьдесят пять лет. Ты на нее совершенно не похожа, ни цветом волос, ни цветом глаз. Твое лицо красиво, но нет тех тонких черт, что присущи эльфам. Только фигурка и разрез глаз тебе точно достались от нее. Кто твой отец — я не знаю, но по твоему личику люди сразу признают в тебе полукровку и это дополнительно усложнит тебе жизнь. Я научила тебя всему, что знаю сама и очень хочу верить, что это хоть чуть-чуть поможет тебе.
Еще через некоторое время я наблюдала, как из леса в сторону ближайшего небольшого городка двигается по дороге совсем молоденькая девушка, подросток, в длинном сером платье и старом темном плаще, глубокий капюшон которого был довольно низко накинут на ее голову, прикрывая густые русые волосы, красивые глаза серого цвета и миленькое личико. Видела, как за небольшую сумму она приобрела старенький домик на окраине городка и как в течение года потихоньку торговала травами на местном рынке.
С полгода все было тихо, никто не обращал на нее пристального внимания, но затем люди стали ее замечать, сторониться, становилось все меньше покупателей, в след стали тыкать пальцами и шептаться. Не имея достаточного опыта проживания среди людей, она не сразу обратила на это внимание, а потом стало поздно.
Однажды утром прямо на улице ее схватила стража и потащила в городскую управу. Ни о чем не расспрашивая, ее обвинили в смерти ребенка, потребовали признания в торговле вредными отварами и по прежнему, не слушая оправданий, приговорили к порке плетьми и сожжению на костре за убийство неповинного ребенка своими целебными травами.
С болью в душе я наблюдала, как выгибается от боли маленькая хрупкая девочка и не могла понять, кому она помешала? Как только малышку привязали к столбу, она выкрикнула:
— Не будет больше удачи в вашем городе и жизни не будет!
Затем голова ее упала на грудь и больше она не шевелилась, а меня стремительно затянуло в темноту, и я в очередной раз проснулась от жуткой боли, чьи-то грубые руки рывком поворачивали мое тело на кровати.
Я чувствовала большое количество ран по всем телу. Чувствовала, как на них начинают накладывать мазь, которая усмиряет боль. Проводивший эту процедуру оставляет меня лежать на животе ничем не прикрывая с верху. Я взрослый человек и понимаю, что ранам нужно начать заживать, а мази впитаться, но как же неудобно чувствовать себя в таком положении. Человек обрабатывающий мне раны все время молчал, а я все думаю о том, когда и где я получила такие повреждения? Почему я настолько слаба, что даже не могу открыть глаза?
Внезапно лавиной накатывают воспоминания. Больница, дочка, врач, темнота, а затем в нос ударяет запах дыма и тлеющей ткани, появляется боль в ногах. Я открываю глаза и вижу, как под моими ступнями, сгорая, потрескивает хворост, как огонь касается моих голых лодыжек и тлеет подол серого, рваного платья. От испуга и боли я начинаю звать того, о ком думала в последние минуты жизни на Земле, ибо даже в таком состоянии я понимаю, что один раз уже умерла и могу умереть снова!
— Ну где же ты, Алекс!
Вспоминаю рывок и чувство полета. На этом мои воспоминания заканчиваются, и приходит темнота. Она подхватывает меня своими мягкими руками и уносит в пространство, где нет боли, только покой.
По всей видимости, мне значительно легче, так как я просто просыпаюсь от голосов, раздающихся у меня над головой, все мои раны болят не резкой, а ноющей болью и я прислушиваюсь.
— Марта, девчонке полегчало, умирать она передумала. Дальше за ней будешь ухаживать ты. Продолжай накладывать мазь. Постарайся напоить и если придет в себя, принеси ей с кухни суп, попробуй немного покормить.
Как только будет в состоянии двигаться, заберешь к себе на служебную половину и пристроишь к делу.
Человек, которому принадлежал высокомерный грубый голос, вышел из комнаты, дав указания, а меня ласково погладили по голове и окликнули:
— Ты же проснулась, малышка, правда? Давай-ка я помогу тебе сходить, справить нужду, и будем лечиться дальше.
Открыв глаза, я увидела возле себя высокую статную женщину, одетую в добротное коричневое платье с белым воротничком и большим белым передником. Она улыбалась и старалась помочь мне встать, не причиняя боли.
Объяснила мне, что в бреду и горячке я пролежала два дня, что принес меня к местному целителю дракон. Он же заплатил за мое лечение, но так как хозяин большой скряга, то залеживаться в комнате для пациентов он мне не позволит, поэтому она меня сейчас отведет в комнату для слуг, а там уже и покормит, и попоит, и раны обработает.
