всего, он еще провел так большой промежуток времени, пытаясь угадать неугадаемое, но в коридоре зажгла свет квартирная хозяйка Авдотья…
Андрей Игоревич даже сел на кровати от неожиданности. Какая Авдотья, какая хозяйка, он жил всегда один в двухкомнатной квартире, и у него никогда не было женщины с такой имени. Ни любовницы, ни подружки, ни даже подчиненной! Не время существовать женщине с таким именем. Сейчас бы лучше Анжеле, Веронике, Даздраперме. Тьфу!
Изумление его было настолько сильным, что он сразу все вспомнил и понял. Он не у себя в квартире и, более того, не в своем столетии.
Господь услышал его молитвы, принял его и отправил в XIX век. А поточнее когда? И куда? А-а, потом решу! сейчас будем радоваться! Ведь как он и мечтал! Правда, перелетел во времени он не физически, а говоря научным языком,ментальнымслепком, душой, если по старому. Тело его, Андрея Игоревича, осталось в XXI веке, а в XIXстолетии он, по-видимому, попал в другого человека.
Именно это он и видел во сне. Да какой там сон! Видимо, его душу отправили на небо? К богу? И тот восстановил попранную справедливость. М-да. Как бы он не стенал о своей эпохе, Андрей Игоревич был типичным человеком XXIвека — логичным, атеистичным, нередко циничным. В бога и все связанное с ним он конца не верил, хотя все недавнеепроизошло с ним.
И все же...
Он вспомнил о словах Господа и подумал, что может перекинулся в этого аборигена, душу которого отправят наоборот для пустого теперь тела. Ибо, как он понял из немногословных намеков божественного собеседника, тело — это пустой футляр, без души оно не будет жить.
Пусть живет! Андрей Игоревич окончательно проснулся, и был бодр и радостен. Темное прошлое в прошлом! Компаньона материально он в XXI векепоставил неплохо. Прибыльная работа, хорошая квартира, красивая любовница. Никто даже не поймет, что я уже другой. Если не дурак, будет кататься, как сыр в масле. Жаловаться ему не о чем и никуда.
Так, теперь обо мне, болезном, но счастливом. Андрей Игоревич осмотрел взглядом комнату, останавливаясь на наиболее интересных моментах.
А ведь бедноватая него квартирка в одном помещении. И какая-то грязноватая. Еще и снимает, наверняка. Не своя собственность. Как он живет совсем, бедолага, не из нищих, надеюсь?
Откуда-то в голове имелась информация, что в ней остались сведения о жизни рецепиента и я могу ими воспользоваться. Что же… Быстренько поискал в памяти. Бог же не простачок, не оставил его без знаний об этой эпохи?
Ага, вот этот пласт воспоминаний. И какой большой! Ну, память — это не книга, ее по странице читать не надо. Погрузился и в сию минуту все узнал.
Звали его теперь Андрей, хм, Георгиевич. Унифицировали под этот век. Фамилия та же — Макурин. Уроженец Тверской губернии, из дворян, ха, имений наследственных имуществ теперь не имеет, хо! Оказался снова в Санкт-Петербурге, только уже в столице.
Значит, из обедневших дворян. М-да. С низов пойдем. Но спасибо, еще не из крепостных крестьян. Тогда бы уже вообще атас!
Так, а в Санкт-Петербург зачем приехал? Посмотрел мозговые данные, почесал тыковку. С одной стороны, семнадцать лет, дворянин, неплохо обучен, причем, не только чтению и письму, но и, как благородный недоросль, шпаге и пистолю, управлению поместье и командованию полэскадроном. Ухаживанию девиц? Нет, этого не спроворен. Но это уж я сам. Нехитрое это дело, детей делать. И, может, черт возьми, хоть в этой эпохе женюсь!
С другой стороны, негатив состоит в том, что все это теория, пусть неплохая, но все же. Андрей Игоревич еще по прежней жизни познал, сколько молодых людей ломались на этой дороге от теории к практике. И хотя он сам не салага, но все в жизни бывает. Так что не говори гоп!
И самое главное. Его рецепиент оказался в столице не только карьеру делать, а по печальному поводу. Холерная эпидемия, проходящая в том числе и на Тверской губернии, погубила и его родное сельцо. Умерли почти все — пахотные крестьяне, дворовые,немногочисленные свободные. Погибли и их господа, родители Андрея Георгиевича — отец Георгий Степанович, мать Клавдия Мироновна, малолетние дети их Петр, Степанида и Сергей. Один только старший сын чудом уцелел и по соизволению губернатора и по уложению высочайшей инструкции был отправлен в Санкт-Петербург, в комиссию по уложению, которая должна была помогать пострадавшим малолетним дворянам в их жизни и в карьере.
Самому Андрею Георгиевичу в очередь назначено через месяц. Но он знал от таких же, как он, бедолаг, что в основном недорослей из-за их благородства не достают, если бумаг не достают, верят на их дворянское слово, а потом отправляют в императорскую армию, младшими офицерами, или, если нет военного образования и солдатского стажа, вольноопределяющими. Те же солдаты, но с пламенной надеждой в скором производстве в офицеры.
Попаданцу такая армейская судьба не очень-то нравилась, но рецепиент к этому времени уже смирился и был готов к офицерской лямки. Благо, холера заставила его из родного поместья уехать, буквально убежать без бумаг и денег. Похоронил по-христиански родных и деру, пока сам не сгиб ненароком.
Тут уж не церемоний, а то отправят солдатом в ту же армию. Куда потом жаловаться? Не почтенных родителей, ни влиятельных покровителей, один, как перст. Лучше уж вольноопределяющим, хоть какая то перспектива!
Попаданец Андрей Игоревич в такие пессимистические думы не то что бы не верил, но видел некоторые шансы в обустройство в штатские чиновники. Во-первых, он хорошо грамотен, во-вторых, у него был красивый почерк. И, в-третьих, в чиновники тоже брали. Куда меньше, примерно одну четвертую от общего числа, но ведь брали! А у него огромный опыт отношений с казенными людьми из аппарата. Прорвемся!
Итак, во-первых, остаться в Санкт-Петербурге, во-вторых, на прибыльное место в казенном аппарате, желательно в собственную императорскую канцелярию, в-третьих, постараться жениться, желательно и по любви, и по расчету.
Тут еще другое. Рецепиент его был весьма беден, потому и рыпался, понимал, что не с чего ему гордыню поднимать. Но попаданцу сам Бог обещал материальное благополучие. Не большое, правда, но все же.
А потом, что значит большое? Кому-то и три рубля ассигнациями покажется много, а кто-то сто рублей равнодушно отдаст, не поморщится.
А это получается, что первым делом емунеобходимо посмотреть свое финансовое благополучие. А уже потом танцевать от имеющего. Жить, как говорится хорошо, а хорошо жить еще лучше. А это, значит, жить богато!
Андрей Георгиевич решительно встал с
