Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
– Точно надо ехать сегодня? – спросил Джереми.
Джереми нередко казалось, что Мохтар берет на себя слишком много и слишком рьяно.
– Нормально, – сказал Мохтар.
«Надо сегодня», – подумал он.
Так что Сайед сел за руль, и всю дорогу по 101-му шоссе они рассуждали о щедрости, которую видели в тот вечер, а Мохтар размышлял, как это приятно – выдумать что-то, а потом воплотить. Еще он размышлял, каково это будет – получить юридический диплом, стать первым в роду американских Альханшали бакалавром права. И как он в конце концов доучится и будет представлять тех, кто просит убежища, – других американских арабов с иммиграционными затыками. Может, в один прекрасный день баллотируется куда-нибудь.
На полпути к Санта-Кларе Мохтара одолела усталость. Он готовил этот благотворительный вечер неделями, а теперь тело требовало отдыха. Он прислонился головой к стеклу.
– Подремлю немножко, – сказал он.
Проснулся, когда машина уже стояла перед мечетью в Санта-Кларе. Сайед тряс его за плечо:
– Просыпайся.
До намаза оставалось несколько минут.
Полусонный Мохтар выполз из машины. Они достали из багажника рухафзу и потащили ее в мечеть.
Только после намаза Мохтар сообразил, что оставил портфель на улице. На земле, у машины. Портфель с тремя тысячами долларов и новым ноутбуком за тысячу сто Мохтар оставил среди ночи на автостоянке.
Они бросились к машине. Портфель исчез.
Они обыскали автостоянку. Безрезультатно.
В мечети никто ничего не видел. Мохтар и Сайед искали всю ночь. Мохтар не спал. Утром Сайед уехал домой. Мохтар остался в Санта-Кларе.
Оставаться не было смысла, но как тут вернешься домой?
Он позвонил Джереми:
– Я потерял портфель. Я потерял три тысячи долларов и ноутбук из-за этого клятого розового молока. Что я людям скажу?
Нельзя сказать сотням людей, которые пожертвовали на голодающих в Сомали, что их деньги испарились. Нельзя сказать Мириам. Помыслить невозможно, сколько она заплатила за портфель и что она подумает – он же потерял все, что у него было, разом. Нельзя сказать родителям. Нельзя сказать Валлиду, что они будут выплачивать одиннадцать сотен долларов за ноутбук, которым он, Мохтар, никогда не воспользуется.
Назавтра один друг Мохтара, Ибрагим Ахмед Ибрагим, улетал в Египет – посмотреть, как там Арабская весна. Вместе с ним Мохтар прокатился до аэропорта – это на полпути к родительскому дому. Ибрагим доучивался в Университете Калифорнии в Беркли, через несколько месяцев получит диплом. Что сказать Мохтару, он не знал. «Не переживай» – как-то неубедительно. Ибрагим растворился за пограничным контролем и улетел в Каир.
А Мохтар сел в черное кожаное кресло в зале ожидания и просидел там не один час. Смотрел, как улетают люди. Как уезжают и приезжают семьи. Бизнесмены с портфолио и планами. В международном терминале, этом памятнике движению, он сидел, вибрируя, и не двигался никуда.
Глава 2
Консьерж в «Инфинити»
Мохтар стал консьержем. Нет. Вестибюльным представителем. Так это предпочитали называть в «Инфинити». Другими словами, Мохтар был консьержем. Мохтар Альханшали, первенец Фейсала и Бушры Альханшали, старший брат Валлида, Сабы, Халеда, Афры, Фоваза и Мохамеда, внук Хамуда аль-Ханшали Зафарана аль-Эшмали, иббского льва, потомок рода аль-Шанана, крупнейшей ветви племенной конфедерации Бакиль, был консьержем.
«Инфинити» состоял из четырех жилых корпусов – все с видом на залив Сан-Франциско, на выбеленный солнцем город и холмы Восточного Залива. В небоскребах «Инфинити» жили врачи, ИТ-миллионеры, профессиональные спортсмены и богатые пенсионеры. Все они ходили туда-сюда через сверкающий вестибюль, и Мохтар открывал им дверь, чтоб они лишний раз не напрягались.
О Городском колледже пришлось забыть. Мохтар потерял портфель, и ему пришлось искать полноценную работу. Омар Газали, друг семьи, одолжил ему три тысячи долларов для «Исламской помощи». Но эти деньги нужно было вернуть, а еще ведь тысяча сто, которые Мохтар задолжал Валлиду, – колледж пусть подождет, неведомо сколько.
В «Инфинити» Мохтара привел Валлид: прежде Валлид и сам там работал. Он тогда зарабатывал двадцать два доллара в час, а Мохтару, его старшему брату, платили восемнадцать. Когда в «Инфинити» работал Валлид, там действовал профсоюз, но потом профсоюз развалился, а управляющей стала лощеная перуанка Мария, которая цокала по блестящим полам на высоких каблуках. Опрятность Мохтара ей понравилась, ему предложили работу. Восемнадцать долларов в час, грех жаловаться, когда минимальная заработная плата в Калифорнии – 8,25.
Но с колледжем пришлось попрощаться, и прямого пути туда Мохтар больше не видел. Целыми днями он торчал в вестибюле Башни Б, открывал двери жильцам и всевозможным работникам сферы услуг, которые кормили или массировали жильцов; людям, что выгуливали крохотных собачек, прибирались в квартирах и вешали новые люстры. Мохтар всегда приносил с собой книгу (он опять пошел на штурм «Капитала»), но за стойкой в вестибюле особо не почитаешь. Постоянно отвлекают, бесит шум. Вестибюль выходил прямо на улицу, а район менялся, что ни месяц – новое здание, к югу от Маркет разрастался какой-то мини-Манхэттен. Стройки грохотали аритмично и трепали Мохтару нервы.
И ладно бы шум – в основном почитать, да и подумать мешала сама дверь. Вестибюль – стеклянный ящик, прозрачный шестигранник, и вестибюльному представителю полагалось зорко следить, не приближается ли к двойным дверям кто-нибудь с улицы под любым углом. Большинство визитеров Мохтар знал – жильцы, обслуживающий персонал «Инфинити», курьеры, – но случались и нежданные посетители. Гости, тренеры, риелторы, терапевты, ремонтники. Кто бы ни подходил к двери, Мохтару полагалось быть на низком старте.
Если пришел курьер, можно встать, улыбнуться, открыть дверь – спешить некуда. Но если пришел жилец, за секунду или две надо выскочить из-за стойки, кинуться к двери (не показывая, что сбиваешься с ног), открыть ее, улыбнуться и впустить жильца. Нехорошо, если жилец коснулся двери прежде Мохтара. Мохтар должен успевать первым – распахнуть дверь, улыбнуться до ушей и тут же выдать вопрос, весело и простодушно: «Как пробежка, мисс Агарваль?»
Все это было непривычно. Это придумала Мария. Когда в здании действовал профсоюз, а вестибюльным представителем был Валлид, работа считалась сидячей, то есть вестибюльный представитель не обязан был вскакивать, когда люди входили или выходили. Но с приходом Марии все изменилось. Теперь работа требовала неустанной бдительности, умения прытко и элегантно вспрыгнуть из-за стойки и пересечь вестибюль.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
