— Неужели?
— Да. Чтобы положить конец этому идиотскому недоразумению, одна из сторон должна извиниться. Как только я это поняла, тотчас же вытащила Тревора с вечера у Аткинса и поговорила с ним. К сожалению, он оказался чрезвычайно упрям, хотя заметно боится того, что должно произойти на рассвете. Видите ли, он еще очень молод.
— Но очевидно, не так уж молод, если решился бросить вызов.
Прюденс покачала головой:
— Он только и твердит, что должен пройти через такое испытание, поскольку на карту поставлена моя честь, да и его тоже. Представляете себе? Моя честь.
— Обычное дело. Дуэли, как правило, происходят именно из-за женщин. Если бы не была затронута честь женщины, они были бы невыносимо скучны.
— Какая чепуха! Позвольте заметить, милорд, если вы действительно так считаете, то у вас не больше здравого смысла, чем у моего брата.
— Потрясающее замечание!
Прюденс пропустила его выпад мимо ушей.
— Глупо думать, будто вы оскорбили меня тем, что поговорили со мной и пригласили танцевать! В ваших поступках не было ничего оскорбительного. Так я Тревору и сказала.
— Благодарю вас.
— Дело в том, — честно призналась Прюденс, — что после смерти родителей брат чувствует себя моим защитником. Ему кажется, что, как мужчина, он несет перед семьей определенные обязательства. Помыслы у него благородные, но иногда он чересчур увлекается идеей моей защиты. Было просто смешно с его стороны вызвать вас на дуэль по такому незначительному поводу.
— Я бы не сказал, что повод был такой уж незначительный. — Холеные пальцы Себастиана медленно прошлись по шелковой шерстке кота. — У нас с вами на балу произошел довольно обстоятельный разговор.
— О проблемах, имеющих взаимный интерес, ничего более, — быстро вставила Прюденс.
— И мы танцевали вальс.
— Ну и что? Как и многие другие. Леди Пемброук говорила мне, что этот танец — последний писк моды. Вальс сейчас все танцуют. Так что вызов Тревора невероятная глупость.
— Но не в глазах некоторых людей.
Прюденс закусила губу:
— Ну и что ж. Поскольку брат бросил вам вызов — а я не могу уговорить его извиниться перед вами, чтобы предотвратить дуэль, — остается только один выход.
Золотистые глаза Себастиана внимательно смотрели на нее.
— И какой же, мисс Мерривезер? Я весь внимание.
— Очень простой. — Прюденс одарила его ободряющей улыбкой. — Вы должны извиниться перед ним.
Рука, которой Себастиан гладил кота, замерла. Черные ресницы опустились.
— Простите, я вас не понял.
— Вы слышали меня. Вам следует извиниться перед ним. — Прюденс подалась вперед. — Это единственный выход, милорд! Тревору нет еще и двадцати. Он нервничает и, по-моему, понимает, в какую дурацкую историю ввязался, но еще слишком молод и слишком горяч, чтобы признать, что действовал в порыве чувств.
— А может, ваш брат и не считает, что он поступил опрометчиво. Может быть, он целиком и полностью убежден, что его вызов является в данных обстоятельствах единственно правильным решением.
— Да что вы! Постарайтесь меня понять, милорд. С тех пор как мои родители погибли два года назад в дорожном происшествии, брат стал главой семьи и считает себя ответственным за честь фамилии.
— Понимаю.
— Сейчас он находится в таком опасном возрасте, когда все чувства обострены. Полагаю, вы и сами были когда-то молоды.
Себастиан, заинтригованный, смотрел на нее.
— Да, действительно, теперь, когда вы об этом заговорили, я припоминаю, что когда-то и вправду был. Разумеется, это было много-много лет назад…
Прюденс вспыхнула:
— Я вовсе не хотела сказать, что вы сейчас старый, милорд.
— Благодарю вас.
Прюденс ободряюще улыбнулась ему:
— Бог мой, да вам ведь не многим больше сорока!
— Тридцать пять.
Прюденс заморгала глазами.
— Что вы сказали?
— Мне тридцать пять, мисс Мерривезер, а не сорок.
— Вот как? — Прюденс испугалась, что могла обидеть его, и попыталась вернуть себе, казалось, утраченные позиции. — Я имела в виду, что вы выглядите как очень зрелый человек.
— Очень мило с вашей стороны. Другие видят на моем лице печать растленной души и беспутной жизни. Прюденс растерялась.
— Я думаю, милорд, если мы хотим положить конец безрассудству двадцатилетнего мальчишки, то должны полагаться на мудрость и здравый смысл, которые вы, без сомнения, приобрели за тридцать пять лет.
Себастиан долго смотрел на нее.
— Вы это серьезно, мисс Мерривезер? Вы действительно полагаете, что я извинюсь перед вашим братом?
— Совершенно серьезно. Это вопрос жизни и смерти, милорд. Если верить тому, что я узнала, — вы отменный стрелок. — Прюденс еще сильнее сжала руки. — Вы, как известно, регулярно практикуетесь у Ментона. Кроме того, у вас это не первая дуэль.
— Вы прекрасно осведомлены.
— Я умею добывать сведения, милорд, — выдавила из себя Прюденс. — Это мое хобби, как я вам уже объясняла на балу.
— Помню-помню. Но если я правильно понял, в основном вы занимаетесь исследованием призраков.
Прюденс невольно взглянула на кота.
— Верно, но уверяю вас, мои интересы несколько шире. Я просто очень люблю находить ответы на интересующие меня вопросы.
— Вы верите в привидения, мисс Мерривезер?
— Я очень сомневаюсь в их существовании, — призналась Прюденс, — но многие в них верят. И часто считают, что имеют тому доказательства. Мое же хобби заключается в исследовании данного феномена и логическом объяснении его.
— Понятно. — Себастиан смотрел на пламя камина. — Я попросил, чтобы меня представили вам именно потому, что заинтересовался вашим необычным хобби.
Прюденс натянуто улыбнулась:
— Знаю, милорд. Мне известно, что в городе меня называют Оригиналкой. Не вы первый, кто ищет со мной знакомства, ради того чтобы узнать о моем увлечении. Вы не представляете, как раздражает, когда тебя приглашают танцевать только потому, что считают странной.
— Думается, представляю, — сухо сказал Себастиан. — Высший свет обожает все нестандартное. Он похож на ребенка, которому покупают новую игрушку. Но сломав игрушку, дитя отбрасывает ее в сторону и тянется за другой, еще более блестящей.
— Понятно. — У Прюденс упало сердце. Очевидно, в глубине души она надеялась, что будет для него чем-то более интересным, чем просто новая игрушка. Но недаром его прозвали Падшим Ангелом. — Вы хотите сказать, что пригласили меня на танец именно потому, что я самая новая игрушка высшего общества? И вы просто развлекались?
