— Не могу отделаться от мысли, что леди Фэйерберн в трауре будет выглядеть очень привлекательно.
— Странно, но мне тоже пришла в голову эта мысль, — улыбнулся Спеллар.
— Это будет не первый случай, когда несчастливая молодая жена, мечтающая о свободе и богатстве, дала своему пожилому мужу яд. — Спеллар покачался на каблуках. — Но в этом доме есть и другие подозреваемые. Однако сначала я должен найти источник яда.
Люсинда напряглась, но постаралась, чтобы на ее лице не отразился страх, который она испытала при последнем заявлении инспектора.
— Да, разумеется. Желаю удачи, инспектор.
— Спасибо, что согласились прийти. — Он понизил голос почти до шепота. — Я должен извиниться перед вами за то, что в доме Фэйербернов вам пришлось выслушать оскорбления в свой адрес, мисс Бромли.
— В этом не было вашей вины, инспектор, — улыбнулась она. — Вы же знаете, что я привыкла к такому поведению.
— Однако это не делает его менее оскорбительным, — возразил Спеллар. Выражение его лица стало вдруг непривычно мрачным. — Ваша готовность подвергаться незаслуженным нападкам ради того, чтобы время от времени помогать мне, все больше и больше делает меня вашим должником.
— Чепуха. У нас с вами общая цель. Ни один из нас не желает, чтобы преступники разгуливали на свободе. Боюсь только, что на сей раз работа потребует от вас больших усилий.
— Похоже на то. До свидания, мисс Бромли.
Он помог ей сесть в карету, закрыл дверцу и отошел. Люсинда откинулась на подушки и, плотнее закутавшись в плащ, выглянула в окно. Туман по-прежнему был почти непроницаемым.
Следы папоротника, обнаруженные в ядовитом веществе, которым был отравлен лорд Фэйерберн, не беспокоили ее так, пожалуй, со смерти отца. Во всей Англии был только один экземпляр этого папоротника. Он был привезен из их последней с отцом экспедиции по Амазонке и уже целый месяц рос в ее собственной оранжерее.
Глава 2
Красочные плакаты перед входом в театр возвещали о нем как о невероятно таинственном маге, мастере освобождения. На самом деле его звали Эдмунд Флетчер, и он прекрасно понимал, что на сцене он вовсе не выглядел таким уж невероятным. А вот если перед ним был запертый дом, он мог проникнуть в него незаметно, как туман. Внутри дома он безошибочно узнавал, где хранятся семейные ценности, как бы хорошо они ни были спрятаны. Он действительно обладал талантом взламывать замки и проникать внутрь. А сейчас опять попытался заработать на жизнь честным путем. Попытка, однако, как и все предшествующие, оказалась неудачной.
Его выступления начались при полупустом зале, и с каждым последующим днем публики становилось все меньше. В этот вечер зал крохотного театрика был едва заполнен на четверть. Если так и дальше будет продолжаться, придется вернуться к своему прежнему занятию, чтобы первого числа следующего месяца внести плату за жилье.
Говорят, что преступления не приносят счастья, но они определенно гораздо доходнее, чем профессия иллюзиониста.
— Дабы продемонстрировать присутствующим в зале, что я не использую никаких трюков, могу ли я попросить кого-либо из публики помочь мне? — громко произнес Эдмунд.
Его слова были встречены молчанием. Наконец одна рука все же поднялась.
— Я хочу убедиться, что вы не мошенничаете, — сказал мужчина во втором ряду.
— Благодарю вас, сэр. — Эдмунд указал на ступени, ведущие на сцену. — Соблаговолите подойти ко мне.
На сцену взошел грузный мужчина в мешковатом костюме.
— Как вас зовут?
— Сприггс. Что я должен делать?
— Пожалуйста, возьмите этот ключ, мистер Сприггс. — Эдмунд протянул мужчине увесистый железный ключ. — После того как я окажусь внутри этой клетки, вы должны запереть замок. Вам понятно?
Сприггс фыркнул:
— Думаю, я справлюсь. Давайте залезайте.
Наверное, это плохой знак, что доброволец из публики командует магом, подумал Эдмунд.
Он вошел в клетку и, оглядев сквозь решетки молчаливых зрителей, почувствовал себя идиотом. — Можете запирать дверь, мистер Сприггс.
— Ага. — Сприггс захлопнул дверцу и повернул старинный ключ в большом замке. — Теперь вы накрепко заперты. Посмотрим, как вы оттуда выберетесь.
Стулья в зале заскрипели. Публика начала волноваться, но Эдмунд этому не удивился. Он понятия не имел, как зрители относятся к течению времени, хотя число покинувших представление свидетельствовало о том, что время все же дорого, но, с точки зрения Эдмунда, представление длилось бесконечно.
Его взгляд упал на одинокую фигуру в последнем ряду. В тусклом свете пристенного канделябра был виден лишь темный силуэт человека, сидящего в проходе. Его лицо оставалось в тени. Однако в этой фигуре смутно угадывалось нечто опасное, даже угрожающее. Человек не аплодировал ни одному номеру Эдмунда, но и не свистел и не шикал в знак неодобрения. Просто молчал и не двигался, внимательно наблюдая за происходящим на сцене.
По телу Эдмунда пробежала искра беспокойства. Может, это один из потерявших терпение кредиторов послал какого-то неотесанного типа, чтобы взыскать с него долг? Потом в голову пришла еще одна пугающая догадка. Неужели какой-нибудь особенно проницательный агент Скотленд-Ярда наткнулся на улику в деле о смерти Джаспера Вайна, которая привела к нему? Как раз по этой причине даже в самых захудалых театриках имелись удобные запасные выходы, которые вели прямиком в темные переулки.
— Леди и джентльмены, — сказал Эдмунд. Он картинно поправил бабочку на воротнике и потрогал спрятанную там тонкую серебряную пластинку. — Будьте внимательны. Сейчас я открою эту дверь одним лишь легким прикосновением пальцев.
Он напряг все свои чувства и одновременно провел рукой по замку. Дверь распахнулась. Раздались жидкие аплодисменты.
— У бродячих факиров я видел и не такое, — крикнул кто-то из третьего ряда.
Эдмунд сделал вид, что ничего не услышал, и отвесил Сприггсу низкий поклон.
— Благодарю за вашу любезную помощь. — Эдмунд выпрямился, достал карманные часы и поболтал ими перед носом Сприггса. — Полагаю, они принадлежат вам.
Сприггс вздрогнул и выхватил часы из рук Эдмунда.
— Отдайте.
Потом он поспешил спуститься со сцены и выбежал из театра.
— Да вы просто прилично одетый уличный карманник, — прокричал кто-то.
Ситуация с каждой минутой все ухудшалась. Пора заканчивать. Эдмунд вышел на середину сцены, в круг света.
— А теперь, друзья, настало время попрощаться с вами.
— Скатертью дорога, — послышался чей-то голос.
Эдмунд поклонился.
— Я хочу, чтобы мне вернули деньги, — не унимался тот же голос.
