Книга Анифа. Пленница степей - Деметра Фрост

так, как хочет — пусть племя выбирает нового главу семьи. А задача вождя — обеспечить выживание кочевников и оградить их от внешних угроз. И уж никак не от внутренних. Он не фермер и не крестьянин, чтобы заниматься такими мелочами. И вдоволь уже пролил свою и чужую кровь, отстаивая право на свободу независимость от империи.

В конце концов Горх понял, что все его жалобы падают, как маленькие камешки в бездонную яму — звуки издают, но толка не приносят. И заметно сник, превратившись в еще более жалкое существо, чем выглядел до этого момента.

И тогда Шах-Ран поднялся с ковров и подушек, вышел из-под навеса, установленного над его головой и потянулся — мощно и яростно, щелкая суставами и жмурясь, как хищный и довольный кот.

Это заметили даже сильно увлеченные своими делами люди. Заметили, но никто ничего не предпринял. А для чего? Все помнили, чего пожелал вождь этой ночью. И не ждали, что вождь с чего-то откажется от нежной танцовщицы ряди нетрезвой и праздной компании.

Лишь Рикс бросил ему напоследок насмешливую фразу:

— Не забудь, брат. Ты обещал поделиться.

Шах-Ран немного пьяно рассмеялся. Но всерьез слова побратима не воспринял. Хотя не раз делил с ним на двоих одну женщину. В этом не было ничего особенного. Но сегодня мужчина планировал заняться девочкой в одиночку. Слишком уж мала и хрупка та была. Двоих она просто не выдержит. По крайней мере, пока не получит должного воспитания и обучения. Если сегодня она понравится Шах-Рану — он заберет ее с собой. И сделает своей семнадцатой наложницей. Скорее всего, ему хватит всего дюжины ночей перед тем, как она надоест, но… Тогда просто найдется другая. Рано или поздно, но обязательно найдется.

Но то потом. Сегодня он увидит танец черноволосой экзотической красавицы. Тот особый танец, который всегда происходит между мужчиной и женщиной наедине. И это будет не поспешное и животное насилие, приносящее извращенное удовольствие. А медленное и тягучее, полное томной слабости и сладости совокупление.

Да, несмотря ни на что, Шах-Ран умел спать с женщинами. Он бывал жесток с ними. Но не чурался и нежности — немного специфической, порой грубоватой и простой. И если женщина ценила этого, она могла получить такое же наслаждение, как и он — от совокупности боли и сладости.

Ощущение нетвердости в ногах и тумана в голове не мешало Шах-Рану. Он был сейчас в том опасном расслабленном состоянии, когда другому мужчине больше всего грозила опасность быть застигнутым врасплох. Но вождь не беспокоился. Он знал своего тело прекрасно. И знал, что в момент опасности сможет собраться и отреагировать своевременно и легко. И откуда ему ждать опасность здесь? В этом забытом богами племени? Кто сможет поддаться безумию и напасть на него, сильнейшего воина степей? Горх? Или хрупкая танцовщица? Как то бишь ее… Анифа? Одна версия смешней другой…

Мужчина дошел до своего шатра, слегка покачиваясь и рассеянно улыбаясь. Но ему нравилось его состояние. Ему было просто хорошо и спокойно, а мысли о гревшей сейчас его скудную и незамысловатую походную постель девушке приятно томила голову и тело, заставляя чувствовать вожделение и тяжесть в налитом члене.

— Тут? — бросил он одинокому молодому воину, скучающего подле входа в шатер в компании фляги с водой.

Тот при появлении вождя немного выпрямился, но не встал. Рука, державшая устремленное вверх копье, покрепче сжала древко, но в целом положение не изменила. Охранник кивнул. Он понял, о чем идет речь.

— Красивая девка, — усмехнулся юноша, — Но явно нездешняя. Хотя… Девка есть девка. Две руки, две ноги. Лишь бы дырка была приличной, а больше с нее что взять?

Шах-Ран ничего ему ответил, но машинально кивнул. Не в его правилах затыкать рты воинам. Они его соратники. Его братья. Даже такие молодые и зеленые, как этот, поставленный сторожить его шатер от несуществующей опасности.

Вождь откинул в сторон полог и вошел внутрь.

Одна-единственная жаровня служила не только средством обогрева места ночлега, но и одиноким источником освещения — скудного и рассеянного, из-за чего почти ничего не было видно. Но взгляд мужчины привычно обошел пространство, выхватывая незамысловатый скарб, точнее, его очертания. И постель, которая занимала добрую часть шатра. И тонкую белеющую фигурку на ней, грациозно раскинувшуюся на покрывале во всей своей соблазнительной красоте и непорочности.

Девушка не спала. Ее широко раскрытые глаза и судорожный блеск в них Шах-Ран заметил даже в полумраке шатра. И возжелал их владелицу с новой силой.

“Красивая девка” — пронеслись в голове мужчины слова стражника.

Но это было неверное определение. При появлении вождя девушка не поднялась, как того требовалось рабыне. Но перевернулась на спину и лениво потянулась, будто только что проснулась. Она даже зевнула и зажмурилась, будто кошка. Разрез на платье обнажил точеную ножку с изящной ступней, а края глубокого декольте разошлись в стороны, открывая взору не только нежную, не тронутую загаром грудь, но и нежно-розовый кружок соска.

Девственница?

Да как бы не так! Танцовщица явно прекрасно знала цену своей привлекательности и пользовалась этим умеючи. А нетронутая девка так себя не ведет.

Рабыня представляла собой крайне соблазнительное зрелище. И Шах-Ран подступил навстречу ему, поддаваясь этому соблазну. И остановился, глядя сверху вниз на распростертое перед ним тело.

— Раздень меня, — приказал вождь глухо, разводя руки в стороны. Всё веселье куда-то пропало, зато возбуждение вырвалось на свободу и проявилось через рычащие в голосе нотки и еще более член. Вождь набросился бы на девушку сразу же, но… заставил себя сдержаться. Резона торопиться не было. Зато приучить, заставить девочку привыкнуть к себе — очень даже.

Рабыня послушно соскользнула на пол, покрытый коврами. И оказалось, что достает своей черноволосой макушкой лишь до середины его груди. Вместо того, чтобы поднять голову и посмотреть ему в лицо, она положила ладошки на стеганый жилет и стала сноровисто расстегивать ремешки, перехватывающие плечи и широкую грудную клетку — быстро, споро и умеючи.

Девушка явно знала, как вести себя с мужчиной. Сколько раз Горх подкладывал ее под мужчин своего рода? Сколько раз сама, по своей воле, она отдавалась, чтобы получить благословение и защиту? А ведь по невинному личику и не скажешь, что та была распутной.

Хотя какая разница?

"Лишь бы дырка была приличной", — сказал его воин.

… Разобравшись с жилеткой, танцовщица взялась за мужские штаны. И если ремень и завязки не вызвали у нее никаких трудностей, то сапоги так просто не снять. Девушка ничего не сказала, лишь вздернула