— Не все крестоносцы великие воины, миледи. Некоторые из них — изрядные трусишки.
Он нагнулся, чтобы снять с нее заиндевевшие башмаки.
Джулиане ужасно не хотелось до него дотрагиваться, и потому она чуть не упала — лишь в самый последний момент все-таки схватилась за его плечо.
Между ее пальцами и его телом было несколько слоев одежды, так что прикосновение было в достаточной степени условным. И все же впервые за три года она по собственной воле дотронулась до мужчины.
Этот человек ее совсем не знал, и все же ему без труда удавалось ею манипулировать. Сейчас он даже не смотрел ей в глаза — разглядывал ее замерзшую ногу. Смиренный, как серф, с горечью подумала Джулиана. Хотя вряд ли похитителю что-нибудь известно о смирении. Каждое его движение, каждый жест свидетельствовали об уверенности и силе. Он понял, что она боится до него дотронуться, но все же заставил ее это сделать.
Может быть, он хотел, чтобы она убедилась — перед ней не исчадие ада, а живой мужчина из плоти и крови. Знал бы он, что мужчин из плоти и крови, она как раз больше всего и боялась. Дотронувшись до шрама на щеке, Джулиана с некоторым опозданием возразила:
— Мой суженый — не трус. Его взяли в плен сарацины, а он похитил у них купеческий корабль и приплыл на нем в Нормандию.
Ноги у нее ужасно замерзли, а руки у мужчины были горячие. Он так ловко и умело растирал ей ступни, что к ним сразу же вернулась чувствительность.
— Не всему верьте, что рассказывают люди, миледи.
— Но это правда!
Ее возмутило, что он так легко отмахивается от ее слов. Упоминание о грозном графе Авраше вызывало у этого человека не испуг, а насмешку.
— Так-таки и правда?
— О да! — Она наклонилась вперед. — Король Генрих прислал мне письмо, где сообщал о предстоящем замужестве. В этом письме он рассказал мне о моем женихе и его подвигах.
Мужчина равнодушно пожал плечами:
— И что же он написал?
Джулиана кислым голосом повторила фразу из письма:
— «Он прекрасен, как ночь, и силен, как северный ветер».
— А вы не поверили?
Джулиане на лоб упала холодная капелька с потолка. Рассеянно вытерев лицо рукавом, она сказала:
— Что я, дура? Даже если бы он был хромой и безумный, Генрих все равно написал бы про него что-нибудь поэтическое. Королю нужно было меня успокоить, чтобы я не боялась этого брака.
— Ну вот, видите. Значит, и рассказы о героизме вашего жениха — тоже преувеличение.
Джулиана невольно прикусила губу, да так сильно, что язык ощутил привкус крови. В логике мужчина оказался сильнее, но уступать она все же не желала — жених казался ей единственной надеждой на спасение.
— Не думаю. Мои земли граничат с Уэльсом, и я должна защищать границу королевства от набегов. Вряд ли Генрих послал сюда человека слабого и трусливого. Лорд Авраше — грозный воин.
Он слегка сжал ей ногу:
— Не страшитесь его, миледи. Он всего лишь мужчина.
Только теперь Джулиана сообразила, что ее похититель говорит не по-английски, а по-французски, как и положено дворянину. Правда, акцент у него был какой-то странный. Очевидно, похититель знаком с королевским двором. Но откуда он здесь взялся?
— Вы знаете графа?
Мужчина хлопнул себя рукой в перчатке по груди.
— Я? Что вы! Граф — птица высокого полета. Но о его родне, нраве и репутации болтают многое. Да не всему можно верить.
— Так-то оно так, — задумчиво сказала Джулиана — да не всякий вельможа вхож к самому королю.
— Что верно, то верно. Я не знаю, каков ваш граф на самом деле. — Мужчина хмыкнул и покачал головой. — Понятия не имею.
— А знаете ли вы?..
— Что?
— Правда ли, что он родственник короля?
— Так говорят. — Мужчина пожал плечами. — Но у Генриха столько родственников — половина европейской аристократии. А кто не родственник ему, тот родственник Элинор. Я хочу сказать, королеве Элинор.
— Вам следует говорить о ее величестве с большим почтением, — нахмурилась Джулиана. — Говорят, что граф Авраше — королевский кузен. Он очень богат?
— Кто, король?
Глаза наглеца смотрели на нее. с невинным выражением, но Джулиана догадалась, что он над ней насмехается, хотя лицо незнакомца по-прежнему было закрыто шарфом.
— Нет, Авраше. Должно быть, он проглотит мои земли и даже не заметит.
Мужчина скептически разглядывал ее посиневшие ноги.
— Вот что. У меня есть теплые чулки. Он встал, порылся в сумке, и Джулиана подумала, что не услышит ответа на свой вопрос. Но незнакомец все-таки ответил:
— Авраше — единственный наследник богатого семейства.
— Тогда мои замки, Лофтс и Бартонхейл, ему ни к чему! — запальчиво воскликнула Джулиана.
— Как сказать, миледи. — Он натянул ей на ноги грубые, но зато сухие и толстые чулки. — Родители у него такие скряги. Они не дают своему сынку ни гроша, чтобы он полностью от них зависел.
— Но ведь у него же собственное графство!
— Да нет, просто при рождении ему достался один из многочисленных титулов отца, однако доходов от этих земель он не получает.
— А сколько ему лет?
— Тридцать пять.
Джулиана разочарованно протянула:
— Да он уже немолод.
Мужчина весело расхохотался.
— Мне рассказывали, что он… неплохо сохранился. Зато, сами видите, вы можете не бояться, что он отнесется к вашим землям с пренебрежением. Будет беречь их как свои собственные.
Джулиана возмутилась еще больше:
— Но это не его земли, а мои! Я единственная наследница моего отца, упокой Господь его душу. Когда я была еще ребенком, отец настоял, чтобы я обошла каждый локоть наших земель, знала всех и каждого, кто живет в наших владениях. Иначе, говорил отец, меня будут обкрадывать все кому не лень. А когда скончался мой муж, упокой Господь и его душу, я унаследовала еще один замок. С тех пор я не раз имела возможность убедиться, что мужчинам доверять нельзя — все они воры и предатели.
— Так вы унаследовали не только владения отца, но и владения мужа?
Джулиана замерла от ужаса. Какая же она дура! Сама обо всем ему рассказала, призналась в своем богатстве! Конечно, похититель знал заранее, что она женщина не бедная, но зачем же было самой ему все рассказывать? Кто он вообще такой?
Она потянулась, чтобы отодвинуть с его лица шарф, но мужчина отшатнулся.
— Я хочу видеть ваше лицо, — мрачно заявила она, и он позволил ей оттянуть шарф вниз.
Джулиана отдернула руку, словно обожглась.
