— Мышик мог бы стать отличным цирковым псом, — сказал я. — Как вы думаете?
— Думаю, что мог бы. Забавное имя для пса, кстати.
— Это от какого-то русского слова. А можно нам поехать с вами?
Я особо ни на что не рассчитывал. К каждому мальчишке, выросшему в стенах приюта, рано или поздно приходит понимание, что все надежды увидеть на пороге родителей напрасны. Что нам придётся сжиться со скрипучими койками, с кашей в столовой и кексами по выходным, с кривыми дорожками старого сада, чтобы по достижении шестнадцати лет выйти в непонятную взрослую жизнь.
«Нужно бежать, — билось в голове каждого, — бежать, пока тебя не выплюнули, как потерявшую вкус жвачку». Но не каждый был способен осознать эту мысль и решиться на побег. И уж тем более не каждому подворачивался такой шанс.
Аксель поднял брови, я ощутил на себе внимательный взгляд слегка увеличенных линзами очков глаз. Девушка хихикнула и показала мне поднятый вверх большой палец.
— Только если вы с Мышиком обещаете научиться чем-нибудь жонглировать, — с серьёзным видом сказал Аксель.
— Не смеши, Акс, его мама с папой не отпустят, — злорадно сказала из-за моей спины Марина.
— Вряд ли у него есть родители, — покачал головой Аксель. — Помнишь, сколько вчера здесь было приютских?
— Я могу ухаживать за животными. За Борисом, например, — вставил я. — Или собирать деньги во время выступлений.
— Деньги собирать — ответственное занятие. Нужно установить с каждым зрителем контакт, состроить такую рожу, чтобы он понял, что должен тебе никак не меньше сотни злотых, — Аксель рассмеялся.
Я не заметил, как его рука скользнула к ящику с булавами и шарами, настолько естественным было движение. Секунда, нет, доля секунды — и резиновый мячик, бешено вращаясь и закручивая в спираль воздух, несётся навстречу. Я не успел поднять руку, не успел даже об этом подумать, мячик с сочным «чпок» влетел в открытый рот. «Ам», — сказал я от неожиданности.
— Сойдёшь, — кивнул Аксель и пошел грузить коробки в фургон. Девушка засмеялась и захлопала в ладоши.
— Здорово! Как тебя зовут? Меня Анна. И никаких пани — я ещё не настолько старая!
Я немного смутился и прошамкал:
— Шелештин меня жовут.
— Шелештин?
Я выплюнул мячик. Во рту остался отвратительный привкус резины.
— Целестин.
— Ах, вот как! — рассмеялась Анна. — Больно длинно, и, знаешь… язык карябает. Шелештин и то приятнее… Вот что, будешь у нас Шелестом, лады?
Я не возражал.
Марина забралась в фургон следом за Акселем, и я прислушался к голосам:
— Мы не можем его так просто забрать из приюта. Его же начнут разыскивать!
— Мало ли детей бегут из приюта? — я почти увидел, как Аксель пожал плечами. — Если мальчик действительно хочет оттуда сбежать, он убежит и без нас, рано или поздно. Так что пускай лучше остаётся, мне не помешает помощник.
— Не беспокойся, если уж ты действительно понравился патрону — а ты понравился, такое ещё ни с кем на моей памяти не случалось! — то сможешь вить из него верёвки, — успокоила меня Анна. — Ты и правда хочешь уехать с нами?
Я кивнул. Путешествовать с настоящими бродячими артистами, что может быть замечательнее?
* * *
На холм вползали первые лучи солнца. Лагерь свернулся за каких-то двадцать минут, тюки и сундуки разместились в фургонах и автобусе. Я, совершенно ошалевший от всего, что свалилось на меня за эту ночь, бросился помогать, путаясь под ногами и норовя схватить то один, то другой ящик. Анна привела двух лошадей (Марс и Топтун, называла она их), вдвоём с Марой они запрягли их в повозки. Белую кобылку привязали на короткой узде к одному из фургонов.
Автобус представлял собой старенький «Фольксваген», настолько перелопаченный и перекроенный, что родной автозавод вряд ли признал бы дитя. Большая часть сидений отсутствовала, оставили всего лишь несколько спереди, на ту же свалку, очевидно, отправились половина стёкол и задняя дверь. Сзади между крышей и полом остался только низенький бортик, и дорожная пыль едва не перехлёстывала в салон. Так что получился как бы смешной тихоходный катер на колёсах, а задницу иначе как кормой называть не поворачивался язык.
Аксель запрыгнул на корму, свистнул, словно заправский капитан. На губах играла мечтательная улыбка. Казалось, что он хотел потянуться к облакам следом за косяком птиц или обнаружить в придорожной луже бутылку с картой сокровищ.
Все смотрели на него с умилением, как на любимого и непоседливого ребёнка. «Вот это наш капитан», шепнула с гордостью Анна. Я подумал, что такие порывы не пристали взрослому, но промолчал.
— Свистать всех наверх! У меня для вас хорошая новость, головорезы. У нас новый юнга. Его зовут Шелест, и каждый, кто его обидит, будет иметь дело вот с этим псом по кличке Мышик.
Анна хлопнула меня по плечу, мужчина, что спал в фургоне с тигром, весело подмигнул. Марина хмыкнула и принялась что-то рисовать на пыльном стекле.
Аксель тем временем представлял труппу. Уже знакомого мне мужчину звали Костей. Полноватого и загорелого мужчину, единственного, с кем я не успел ещё познакомиться, звали Джагит. Он обладал овальным и похожим по форме на яйцо лицом, на котором застыло выражение, сравнимое с угрюмыми горами и отрешёнными подземными озёрами. Из-под тюрбана выбиваются жидкие седые волосы, на подбородке аккуратная козлиная бородка. На вчерашнем выступлении Джагит (с абсолютно таким же выражением лица!) заклинал при помощи дудочки настоящую кобру и давал зрителям подержать за хвост удава. Мне он не очень понравился.
В автобусе обнаружились ещё и цирковые кошки — одна белая с голубоватыми кляксами, другая чернее ночи. Мышика они высокомерно проигнорировали, впрочем, наш пёс никогда не был охоч до кошек. Особенно до тех, которые не стремятся дать от него стрекоча.
Аксель два раза хлопнул в ладоши.
— Всё, отдать швартовы! Отчаливаем!
Я остался предоставлен самому себе. Мышик крутился под ногами, радостно взвизгивая. Меня совершенно не удивляло то, как легко он оставил родную конуру и каждодневную кость из столовой. Засиделся, бедняга, на одном месте, хочется размять лапы, посмотреть, как живут собаки воон за тем лесом и на каком языке они лают… А вот в моей голове роились тяжёлые мысли.
Я подёргал за рукав Акселя.
— Мне нужно вернуть велосипед.
Аксель посмотрел на меня, как будто в первый раз увидел.
— Какой велосипед? Возьми ты его с собой, место есть. Мы не будем тебя ждать, Шелест.
Но я помотал головой.
— Я быстро! Я вас догоню!
Секунду спустя я уже налегал на педали, в последний момент избегая встреч со стволами деревьев и уворачиваясь от веток.
