надолго пропал. Сказала, что все уже начали тревожиться, что меня долго нет. И, конечно же, она, Камилла, просто места себе не находила...
Ника, прищурившись, вдруг демонстративно отодвинула ее в сторону, прерывая экспрессивные речи, сунула мне в руки подвеску и многозначительно повернулась спиной, откинув в сторону волосы.
Я не смог удержаться от улыбки.
Ну конечно, все внимание должно быть только на хвостатых! В этом смысле реальность этого мира мало чем отличалась от моей родной реальности, где кошаки вечно застывают в картинной позе перед монитором, теликом или царапают вторую половину своего любимого хозяина, чтобы завладеть им целиком.
Я застегнул украшение.
Ника кивнула мне и гордая прошествовала мимо Камиллы, которая, чуть нахмурившись, уставилась на блестящий камешек.
— Он же кучу денег стоит, — проговорила она.
— Ну, не такую уж кучу... — отмахнулся я и отправился за стол.
Дочка Камиллы, которая до сих пор шуршала отточенным угольком по бумаге, посмотрела на меня своим недетским пристальным взглядом, соскользнула со скамейки и решительно направилась к моему столу.
— А-у-ки! — громко сказала она, протягивая бумагу.
Я взял рисунок. На листе были изображены какие-то каляки-маляки. А если точнее, восемь накаляканных сгустков.
— Ауки! — повторила девочка, делая упор на последний звук и тыкая пальцем в свое творчество.
И тут до меня дошло.
— Подожди... Пауки, что ли?..
Девочка кивнула.
— Ты нарисовала... восемь пауков?... — озадаченно проговорил я.
Малышка победоносно улыбнулась, кивнула.
— Зайка, не приставай к дяде Дане! — не вовремя вмешалась в наш диалог Камилла.
— Подожди, она мне не мешает, — отозвался я, усаживая маленькую художницу на скамейку рядом со мной.
— А почему... Почему ты вдруг нарисовала пауков? — спросил я.
Девочка умолкла. А потом выхватила у меня бумагу и развернула другой стороной.
— Мама! — заявила она.
На меня смотрела одна огромная и черная каляка.
Вот как. Мама, значит?..
— Зачем ты нарисовала маму такой черной и страшной? — нахмурилась Камилла, подхватывая дочь на руки и бросая в мою сторону быстрый взгляд. — А? Это потому что я не дала тебе конфет? Зайка, но много сладкого нельзя!..
— Она рисовала не тебя, — тихо сказал я, уставившись на рисунок.
Вот это малышка выдала, однако.
Кто бы мог подумать...
Откуда она узнала? Видела в вещем сне? Или просто сумела прочитать мысли, как Тень?
А может, мне уже мерещится, и дело в банальном случайном совпадении?
Но тем не менее «ауков» было ровно восемь. А не три или пять.
— Чего? — переспросила Камилла.
— Я говорю, она не тебя рисовала! — вступился я за девочку. — Это... просто мама восьми паучат. Так ведь?..
Малышка с улыбкой закивала головой.
— А, ну тогда ладно, — заулыбалась Камилла. — Ладно, пора бы тебя спать укладывать, мой великий портретист...
Она унесла ребенка наверх, а ко мне за стол подсел Азра.
— Ну, рассказывай, — сказал он, уставившись на меня своим цепким холодным взглядом, в то время как Ника уже расставляла на столе блюда с жареными колбасками, хлебом и сыром.
И в этот раз она опять показалась мне грустной.
Похоже, ее все-таки здорово задела та сцена в городе.
Или, может, причина в чем-то еще?..
В любом случае, вечером я выпытаю у нее правду. А пока что — еда! Колбаски! Вкуснотища! Сыр! И еще колбаска!
Золотистая зажаренная корочка с хрустом лопалась на зубах, сочная мякоть с приправами и чесноком приятно обжигали небо.
— Ника, принеси нам еще по пиву! — крикнул Азра.
Я судорожно проглотил содержимое моих набитых щек.
— Мне не надо. Мне бы воды. Или компота вашего, кисленького. И сигарет со спичками, а то я свои испортил.
— Как хочешь, — слегка озадаченно пожал плечами Азра.
— И кстати, за пивом можно Нику и не гонять, — горделиво заявил я. И, сделав красивый жест рукой, призвал своим единственным конструктом соточку пива.
И победоносно взглянул на старшего товарища — мол, ну и как тебе?
Азра хмыкнул.
— Поздравляю... что хотя бы не наперстками, — съязвил он. И, одним махом опустошив бокал, снова крикнул:
— Ника, мне две кружки сразу!
— Да ну тебя, — обиделся я. — У меня тут такое событие, первый конструкт, а ты?..
— А что я? — улыбнулся вдруг хорошей, доброй улыбкой Азра. — Я за тебя очень рад, правда. Просто объем неудобный для пива. Так давай, рассказывай, как съездил и где пропадал.
— В общем, Арахна дала мне разрешение... — проговорил я с набитым ртом. — ... войти в город только в одиночку.
— И?.. — приподнял бровь Азра.
— Ну я и вошел, — просто сказал я, будто это было самое обыденное для меня дело.
— Сейчас в лоб получишь, если будешь так продолжать, — многообещающе заявил Азра. — Нормально рассказывай!
Тут подошла Ника и поставила перед Азрой его пиво, а для меня — большой кувшин с компотом и кружку.
— Спасибо! — почти простонал я и без кружки припал прямиком к живоносному источнику кисленького компота!
Кайф!..
И я уже был готов рассказать Азре о своих героических приключениях. Правда, везде приходилось делать поправку на то, что про детей Арахны я говорить не мог, а про алтарь Фортуны — не хотел. По крайней мере, до обстоятельного разговора с Янусом.
Закончив историю, я добавил:
— Короче, сейчас я доем, приведу себя в порядок, и сразу же в гильдию поеду. За наградой и звездой для нас!
Азра задумчиво почесал щеку.
— Ну, для начала тебе нужна новая одежду. Потому что выглядишь ты, как обнищавший разбойник с большой дороги.
Я заржал.
— Вот уж точно!..
— Давай-ка я отправлю за всем этим барахлом нашего Августа... — медленно проговорил Азра, погруженный в свои мысли. — И, пожалуй, составлю-ка я тебе компанию в этой поездке...
— Зачем? — пожал я плечами.
— Затем, Даня, что у нас закон — что дышло. И чует мое сердце, эти хитрые жмоты изо всех сил постараются вывернуть ситуацию таким образом, чтобы вместо награды оставить тебя с носом. И при этом ты еще остался бы должен. Так что давай прокатимся туда вместе. Ты не возражаешь?
Я не возражал.
В случае чего, в четыре руки мы им это самое дышло куда надо и вставим, и провернем, если потребуется.
Хотя стоп, поправочка.
Не в
