звонишь? Зачем в полицию? Не надо в полицию. Поедем кататься.
Он прячет мой мобильный во внутренний карман куртки.
— Отдай! — кричу я, — это подарок!
Говорю это, а к горлу опять подкатывает ком обиды.
Телефон — подарок Виталика, на мой прошлый День рождения. А на этот День рождения, подарок от него — измена.
Глаза сами собой становятся мокрыми от слез.
— Эй, зачем плачешь, красавица? — удивляется кавказец, — Не плачь. Прокатишься с нами, я тебе новый телефон куплю.
— Да не поеду я никуда! — этот кретин меня уже бесит.
— Садись в машину, быстро! — взгляд его становится злым, он больше не улыбается.
Хватает меня за руку и тащит к машине.
— Я буду кричать! — пытаюсь сопротивляться.
— Кричи. Тебя никто не услышит.
В этот момент, я слышу вдалеке пиликанье домофона. Кто-то открыл дверь в подъезд одного из ближайших домов. Это мой шанс!
— Помогите! — вкладываю в крик всю боль и горечь накопившихся за вечер эмоций. — Помогите!!!
Короткая звонкая пощечина обрывает мой крик. Дергаюсь от неожиданного удара, из глаз летят искры и слезы.
— Заткнись, женщина, — зло шипит на меня Ибрагим.
Пока я нахожусь в шоке, он хватает меня за шкирку и пытается запихать на заднее сиденье пипаркованного бэ-эм-вэ.
— Что здесь происходит? — из темноты в свет фонаря выходит мужчина.
Пожилой, в очках. Одетый в старенький плащ, в правой руке он держит на поводке таксу черно-подпалого окраса.
Типичный собачник. Вышел в это позднее время выгулять своего питомца. Жалко, что у него такса, а не ротвейлер или бультерьер какой-нибудь.
— Что здесь происходит? — повторяет он вопрос, — Кто крича…
Он смотрит поверх очков, видит огромного бородатого Ибрагима и осекается на полуслове.
Переводит взгляд на меня. Я пытаюсь подать ему знак, что мне нужна помощь. Щепчу одними губами: "Помогите!".
Ибрагим отпускает меня и выпрямляется. Разворачивается к мужчине.
Теперь разница в их росте еще больше заметна. Ибрагим нависает над ним как скала.
Собачник нервно поправляет очки. Он явно не рад, что оказался в такой ситуации.
— К-кто, к-кричал? — спрашивает он чуть заикаясь.
— Никто не кричал, уважаемый, тебе показалось, — Ибрагим, с легкой неприязнью, отталкивает остроносым ботинком обнюхивающую его ногу таксу.
— Джесси, фу! — мужчина одергивает свою собаку за поводок. — Как не кричал? Но я же слышал …
— Показалось, — с нажимом произносит Ибрагим, глядя сверху вниз на собачника.
Щека еще красная и болит после удара, но я набираюсь смелости:
— Помогите! Меня хотят похитить!
— Похитить? — собачник переводит непонимающий взгляд с Ибрагима на меня, — Как похитить?
Кавказец бросает на меня короткий злой взгляд, затем приобнимает собачника за плечи, отводит его в сторону.
— Не обращай внимания, дорогой. Это моя невеста. Обычай у нас такой. "Похищение невесты" называется. Понимаешь?
— "Похищение невесты"? — недоверчиво переспрашивает собачник, потом вдруг начинает радостно кивать, что-то вспомнив. — А! Как а фильме "Кавказская пленница", да?
— Точно, — хрипло смеется Ибрагим, — как в фильме.
Кажется его объяснения убедили собачника. Тот уже не выглядит таким взволнованым.
Конечно, теперь ведь можно не переживать, что стушевался перед верзилой кавказцем и не помог девушке в беде.
— Я ему не невеста! — не оставляю я попыток дозваться до помощи.
Собачник оборачивается на мой крик, но Ибрагим разворачивает его обратно:
— Шутит, — объясняет он. — Шутница она у меня.
Собачник понимающе кивает головой.
— Иди дорогой, — слегка подталкивает Ибрагим его в спину. — Иди. Не мешай обычаям.
— Да-да, конечо, — собачник, похоже, и сам рад поскорее отсюда удалиться, — Джесси, ко мне!
Питомец смешно перебирая лапками бежит вслед за удаляющимся хозяином.
Собачник быстрым шагом исчезат в темноте, так ни разу не обернувшись.
Пиликаньке домофона вдалеке и грохот закрываемой подъездной двери.
И что, это все?
Я опять на едине с этим бородатым кавказцем.
Дождавшись, когда собачник уйдет, Ибрагим поворачивается ко мне.
У него сердитое выражение лица. Взгляд его хмур, а рот сжат в тонкую линию. Глаза сужены, на скулах играют желваки. Он явно раздражен.
Быстрым шагом идет ко мне, заносит руку…
Я зажмуриваюсь в страхе, ожидая еще одну пощечину от него.
Но удара нет. Он хватает меня за плечо и пытается затолкнуть в машину.
Упираюсь ногами и руками, пытаюсь сопротивляться. Плачу от собственного бессилия.
Вдруг меня перестают толкать. Хватка Ибрагима исчезает с моих плеч.
Что? Он решил меня просто отпустить? Почему? Понял, что я буду сопротивляться и брыкаться до последнего?
Мысли проносятся в моей голове с бешенной скоростью.
Надоело возиться со мной? Решил отпустить? Или..? Пристрелит прямо здесь? У такого наверняка всегда с собой есть оружие. Мамочки!
Ноги подкашиваются. Оборачиваюсь посмотреть, что же произошло.
Ибрагим, лежит на асфальте, а прямо возле него стоит высокий широкоплечий брюнет.
Он видит мой испуганный взгляд. На его брутальном, с небольшой щетиной, лице появляется чуть заметная улыбка. И от нее мне почему-то становиться сразу спокойнее.
Хлопают дверцы машины. Друзья Ибрагима выскакивают наружу. Помогают тому подняться.
Теперь они втроем, злобно сверлят красавчика-брюнета глазами. Скалят зубы, готовые наброситься на него и разорвать, как стая бешенных псов.
Но того, похоже это никак не беспокоит. Он подходит ко мне и разворачивается к Ибрагиму с дружками, отгораживая меня от них своей широкой спиной.
— Мне кажется, девушка не хочет никуда с вами ехать, парни…
Глава 4
— Испугалась? — брюнет оборачивается, пробегается по мне своими голубыми глазами.
Замечает ссадину на моей щеке, хмурится.
— Не бойся, сейчас эти уроды свалят отсюда, — заканчивает он фразу, смотря уже в глаза Ибрагиму.
Высокий, широкоплечий. Голос его ровный и спокойный. В нем чувствуется та мужская сила и уверенность, которой так порой не хватает в наше время представителям "сильного пола".
Он совсем не боится этих трех отморозков. И от этой его уверенности мне тоже становится спокойней.
Мои ноги больше не подкашиваются. Страх и паника, которые нахлынули на меня еще минуту назад, вдруг отступают.
Стою за спиной этого красавчика и, как какая-то школьница, жду, что сейчас он защитит меня от хулиганов.
Вот только я уже давно не школьница. И нахожусь не на заднем дворе школы. А "хулиганы" — грозные бородатые кавказцы.
— Кого ты назвал уродом? — вздрагиваю от резкого голоса одного из дружков Ибрагима.
— Если интересует, кого конкретно из вас я имел ввиду, то не нагружай свой слабенький мозг таким сложным вопросом, — в голосе моего защитника слышится легкая насмешка, — Вы все трое уроды. Но, чтобы не запутаться, конкретно тебя я буду звать тупым.
Блин! Он что — сумасшедший?! Зачем он их злит ещё больше?
Кавказец яростно рычит и бросается на брюнета. Ну, все. Сейчас
