глядя на океан, и оба пытались отдышаться.
– Знаешь, впервые в жизни рад, что меня сбили с ног. И даже готов повторить!
Не надо было поворачивать головы, я и так знала, в этот момент мы оба глупо улыбались, разглядывая парусники на горизонте. Сейчас рядом с ним, была будто и не я вовсе, а какая-то совсем другая девчонка. И эта я нравилась мне на порядок больше, чем та, что была еще вчера.
Артем любезно проводил меня до отеля, рассказав за время прогулки, что учился за границей, а сейчас работает на фирме отца, продолжая семейный бизнес. Здесь он жил на яхте со своим лучшим другом, с которым они еще в один горшок писали, но, несмотря на годы, обучение в разных странах, а теперь и непростые рабочие графики с командировками, все равно продолжают общаться.
О себе я почти ничего не рассказывала. Да он и не спрашивал, за что я была ему благодарна, скорее развлекал меня и старался рассмешить. И у него неплохо получалось. К тому моменту, когда мы обменялись номерами телефонов и я уже заходила в отель, от нестираемой улыбки на лице стали болеть щеки. Что ж, эти мышцы тоже не мешает иногда тренировать.
Глава 1.1. Федор
«Дело не в том, чтобы знать много, а в том, чтобы знать из всего того, что можно знать, самое нужное».
Л.Н. Толстой
Слепящий солнечный свет заливал помещение. Когда в телефоне пошли гудки, мужчина, сам того не замечая, нервно затеребил занавески. Он застыл под потоками холодного воздуха из кондиционера, по привычке оценивая ситуацию за окном.
– Шеф? – гудки закончились, но вместо голоса из трубки доносился хруст и хлюпающие звуки, словно на том конце кто-то что-то смачно жевал. От этого рот неизбежно наполнился слюной.
«А я вот еще не жрал!» – с обидой пронеслось в голове.
– Здесь я. Давай, Федюня, излагай.
На это молодой мужчина лишь в очередной раз стиснул зубы. Что за фак! Вот уже почти пять лет вся команда обращалась к Федору Бондареву не иначе, как Бонд, и только шеф упорно звал его Федюней. Ну разве может быть Федюней двухметровый качок, напоминающий скорее мощный стальной шкаф?
К тому же, Бонд оправдывал свое почетное прозвище и тем, что в самом деле был хорош собой. Ни одну женщину не оставляли равнодушной его мужественные черты, выразительные глаза, напоминающие голубые озера, и фигура атлета. Когда-то, еще после факультета физической культуры и спорта, яркая внешность открыла ему дверь в мир кинематографа местного разлива. Там пару лет Федор проработал каскадером, засветив в полете на большом экране, и свою мощную спину, и накачанную задницу за очередного смазливого труса с хорошим гонораром. А того, что платили ему, едва хватало на содержание больной матери и непутевой сестры.
Когда Федор попал в команду, все изменилось. У шефа были странности и еще какие, но деньгами ребят он никогда не обижал и, главное, своих не бросал. Федор понимал, что со всеми этими мутными делами каждый раз ходит по краю. Но на то он и Бонд, чтобы рисковать.
– Заселились на одном этаже с девкой. Ведем наблюдение.
– В контакт вошел?
– Не догнал. Прыткая оказалась деваха, чуть дубу не дал.
– Федюня! – шеф взял паузу, не выругался, а значит, подбирал слова пообиднее.
– Нет, в контакт не вошел, меня опередили. Она во время пробежки сбила какого-то пацана, и тот проводил ее до отеля.
– В следующий раз соблазнять красивую бабу отправлю Сухого, пока ты весь день под палящим солнцем будешь в кустах в засаде сидеть, согнувшись в три погибели.
Бонд хоть и был спортсменом, но фантазией обладал незаурядной. Картина маслом нарисовалась живее не придумаешь, и мужчина испуганно сглотнул.
– Шеф, так ведь утро еще, все исправлю.
– Пора перестать ждать неожиданных подарков от жизни, а самому делать жизнь.
Одной из особенностей шефа, ценителя великого и могучего русского языка, была любовь к изречениям известных людей. Забавно, но сказанные им фразы не всегда подходили ситуации. Все всё понимали, это такая своеобразная игра. Правила простые: угадай автора, получи бонус. Иногда даже казалось, что шеф ведет некий рейтинг среди ребят. Бонд и сам понимал, как это глупо, но со временем все-таки обзавелся брошюрой «Мудрые мысли великих людей и еще что-то там». Иногда листал ее от нечего делать, но чаще отвечал наугад.
– Толстой?
– Растешь, Федюня, ай, молодец! Все, отбой, до связи.
На лице Бонда расплылась глупая улыбка.
– Надо же, снова угадал!
Глава 2. Арина
Шел третий день нашего с отцом пребывания на Сейшелах. В Санкт-Петербурге только растаял снег и по-весеннему заиграло солнце, а здесь апрель – середина местной осени и продолжение условно жаркого и влажного сезона. Летняя жара была еще в разгаре, но при этом переносилась она вполне комфортно, а постоянно дующие ветра обеспечивали приятный океанский бриз.
Мы расположились в одном из отелей в северной части острова Маэ. В первые дни просто отсыпались, акклиматизировались, отходили от долгого перелета и всяческих забот, что оставили дома. Я так и не набралась смелости рассказать отцу о моих проблемах в универе, которые образовались за последний месяц. Под большим вопросом была не то что успешная сдача сессии, а даже допуск до нее. Уже летом любящий папочка ждал меня на практику в строительный холдинг, который он когда-то основал и взрастил из маленькой организации. Отец был уверен, что и я пойду по его стопам, отчего признаться в проблемах с учебой было еще сложнее.
Многим казалось странным, что взрослая дочь путешествует с отцом, а не с друзьями или со своим парнем. Начнем с того, что парня с недавних пор у меня не было. Двухлетние отношения, в которых, как мне казалось, было столько тепла, любви и взаимопонимания, закончились предательством и огромным разочарованием.
Я почти смирилась с этим фактом и насколько могла держала себя в руках, стараясь быть прежней для окружающих. Вот только куда бы не шла, меня всюду преследовало ощущение пустоты, от которой ничем не защититься. Даже стало сниться, что в груди, где-то в районе сердца, у меня образовалась огромная дыра, через которую при желании можно беспрепятственно передать чашечку кофе или, например, кидать дротики. И это был не самый худший сон за последнее время.
Возвращаясь к отцу, он и был тем самым другом, который во многом понимал меня и уж точно не предаст. Нас объединяло нечто большее,
