«Уж лучше бы усмехнулся», – с досадой подумал он уже в следующее мгновение, после того, как попытавшись удержать рвущийся наружу смешок – хрюкнул.
И при этом хрюкнул именно в тот самый неподходящий момент, когда прекрасная Женевьера, по-видимому, пытаясь раззадорить своего не особо пылкого, по её мнению, поклонника, призывно облизывая губы, наклонилась вперёд, дабы продемонстрировать во всей красе свою грудь.
В ответ на его хрюк у женщины недоуменно округлились глаза. И понятное дело, что недоумевала она отнюдь не в хорошем смысле.
«Я уже как Кэсси! Хотел как лучше, получилось как всегда… – сделав вид, что поперхнулся шампанским, закашлялся Александр.
Кэссиди Колдингс, его подопечная, была опасна, по его мнению, именно её благими намерениями. В первую очередь, правда, опасна она была по отношению к себе самой, но и другим порой более, чем прилично перепадало.
– Кэсси?! – мысленно воскликнул он. – А не связано ли это странное чувство, словно я о чём-то забыл, с ней? – встревожился он. – Да, нет! Если бы что-то случилось с Кэссиди, я бы уже знал, – мужчина скорчил привычную недовольную гримасу, прикоснувшись к наколотой на запястье его левой руки руне кровных уз. – И потом я ощущал бы тревогу, а не ощущение, что мне чего-то не хватает, – всё также мысленно усмехнулся он, опровергая своё предположение. – Ведь кем-кем, а Кэссиди я сыт по горло! Искренне говоря, я был бы только рад забыть о ней хотя бы на один вечер, но чёрта с два! Вот я опять и снова думаю о ней, беспокоясь, не влипла ли она ещё во что-нибудь! Тысяча ржавых адских котлов, если бы не этот ливень, я мог бы…»
И тут он взглянул на хотя и безмолвствующую, но очень много говорящую выражением своего порозовевшего от сдерживаемого гнева лица Женевьеру и все мысли и о его подопечной, и о ливне, и о граде, и даже о том, что он забыл о чём-то важном, вылетели у него из головы.
По сузившимся глазам и их яростному блеску, обиженно поджатым губам и напряженной позе женщины, он мгновенно понял, что поперхнуться и закашляться, дабы скрыть то, что он не смог сдержать смешок, было весьма и весьма опрометчивым решением. Сомнений не было, ему не только не удалось сгладить впечатление от своего на редкость идиотского прокола, но наоборот этим он его только усугубил.
– Вьера! Ты не… Я сейчас всё тебе объясню…– сбивчиво начал оправдываться Александр, понимая, что ещё одно его неверное движение или слово и об этом приятном вечере в компании Женевьеры можно забыть, как и Женевьере, в целом, тоже.
После первых же его слов, прозвучавших со столь очевидным отчаянием в голосе, женщина заметно расслабилась и даже ласково улыбнулась.
Александр облегченно выдохнул и счастливо улыбнулся в ответ.
И тут за его спиной вдруг раздался резкий треск, самовольно, то есть, без всякого на то разрешения от хозяина дома, открывшегося окна.
Тяжелые бархатные шторы цвета бордо, словно победные знамена, зареяли под потолком. И в комнату вместе с шумом и струями дождя ворвался ураганный поток холодного осеннего воздуха.
– Адский котёл! Что за бесовщина?! – от неожиданности хозяин квартиры чуть не швырнул в источник шума огненным шаром. Но, к счастью для окна и для квартиры в целом, вовремя остановился. – Тысяча ржавых котлов, это я просто забыл закрыть окно, – выдохнув с облегчением, объяснил Александр своей гостье. И горячо и убежденно добавил: – Я сейчас! Это одна секунда!
Он практически в один прыжок оказался у окна, и уже в следующее же мгновение бестактно вмешавшаяся в столь неподходящий момент створка окна была с силой впечатана в раму. Стекло окна, оскорбленное излишней резкостью и грубостью, хотело было возмутиться и громко задребезжать, но встретившись взглядом с решительно настроенным крушить и бить хозяином квартиры, смогло лишь в страхе затрястись и жалобно звякнуть.
Надёжно закрыв окно, в чём Александр убедился, подёргав раму за ручку, дабы понимать, что проблема была не в неисправности шпингалета, он взялся за края штор, чтобы закрыть и их. Однако едва он только прикоснулся к их ткани, как небывалой мощности вспышка молнии, на несколько мгновений превратив ночь в день, выхватила из тьмы мрачный осенний пейзаж, который, к его абсолютному недоумению… не имел ничего общего с привычным видом за его окном.
– Что за...? – одновременно озадаченно, раздраженно и встревоженно прошептал мужчина, застыв с поднятыми вверх руками.
Свет уже несколько минут как уступил место мраку, однако Александр всё продолжал всматриваться в беспроглядную тьму за окном, пытаясь рассмотреть в ней ответы на возникшие у него в связи с только что увиденным вопросы.
– Что это было? Что за дьявольщину я только что увидел? – пробормотал он себе под нос. – Это было видение? Или какая-то совершенно невероятно абсурдная игра света и теней?
Несмотря на способность к предвидению, спонтанные видения у Александра случались крайне редко, что его более чем устраивало. Потому что одно дело целенаправленно сканировать будущее на предмет наибольшей вероятности реализации события в удобное время и подходящем месте, находясь при этом в уютном одиночестве. Однако совсем другое – увидеть нечто смутное и тревожное в самый неподходящий момент, как это, кровавый котёл его побери, случилось с ним только что.
– Кэсси! Адский котёл! Я очень надеюсь, что это я не тебя только что увидел! И не твоих шалопаев друзей! – незаметно для себя, но достаточно заметно для своей недоумевающей гостьи, вслух пробормотал сбитый с толку и обеспокоенный мужчина. При этом, по иронии судьбы, гостья не уловила всю фразу целиком, а только одно слово и, конечно же, это было имя «Кэсси».
– Как ты назвал меня?! Кэ-эээсси?! – тут же возмущенно заверещала его гостья. – Меня зовут не Кэсси, а Вьера!!! Александр?! Я к тебе обращаюсь! Сейчас же! Немедленно объяснись! Кто такая эта Кэсси?! – потребовала она ответа у мужчины, зарядив ему при этом в спину диванной подушкой.
Однако то ли у женщины было плохо с прицелом, то ли подушка не пожелала покушаться на жизнь собственного хозяина, но снаряд возмездия до цели так и не долетел. Более того, до цели также не долетели и следующие три подушки, отправленные следом по очереди, в связи с тем, что секунды шли и шли, а объяснений от мужчины, погруженного в глубокие и тревожные раздумья, всё не поступало.
К огромному сожалению Александра, он понимал, что, несмотря на то, что он увидел, силуэты подростков со спины, шансов на то, что это была лишь причудливая игра света и тени – не было почти никаких. Увиденная им во всполохе молнии картинка, изображавшая трёх подростков, бредущих по кладбищу, явилась ему не просто так. К тому же худенькая фигурка и рыжая макушка, отлившая золотом в свете фонаря, показались ему слишком знакомыми, чтобы продолжать сомневаться в том, во что ему очень не хотелось верить.
«А даже если эта сумасбродка и её обесбашенные друзья и решили прогуляться по кладбищу в такую погоду? – рассуждал он мысленно, не обращая внимания на вопли Женевьеры, которой одного, вырванного из контекста, слова, более чем хватило на то, чтобы обвинить его во всех смертных грехах. – Я ей нянька, что ли?! Кроме того, я буквально накануне просматривал варианты её будущего и не заметил, ничего, о чём стоило бы беспокоиться…» – попытался успокоить себя Александр.
