Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
внимательно разглядывать, почувствовав запах спиртного и пытаясь определить, сильно ли он пьян.
Парень приобнял ее, примирительно поглаживая по плечу.
— Ладно. Давай рассуждать. Я дело сделал, помог достать то, что нужно. А ты взяла и забыла самый ценный трофей в гостинице. Что делать — снова я должен всю работу выполнять. Искать, выяснять, твои ошибки исправлять. Виновата ведь ты! Должна прощенье просить, а ты скандалишь — это ж легче. А вот пойди сама и ищи. Я не нашел. Ничего я не нашел, хотя нет, — виски нашел. Хорошая гостиница — в номерах бары, там много вкусного. И администраторша там такая милая, помогала мне искать.
Он неприятно улыбнулся, потянул ее к себе, пытаясь поцеловать. Она отступила, пытаясь вырваться, замахнулась на него сумочкой, но не удержала равновесия и упала в снег. Он подскочил и, внезапно рассвирепев, вцепился в ворот шубки, поднимая ее на ноги и хватая за горло.
— Что же ты меня, стерва, отталкиваешь? Разлюбила? Или не нужен стал? Я понял, понял, что ты все придумала. Дрянь! Сама спрятала его. Ты узнала, где тайник и спрятала, чтоб меня кинуть. Так? Так ты решила? Говори, говори!
Он тряс ее так сильно, что она не могла даже оттолкнуть его. Пыталась влепить сумкой, но он ударил ее, сумка вылетела из рук,
— Отпусти меня, отпусти! Помогите!.. — В глазах потемнело, кровь прилила к голове, и она упала.
4.
Не замечаешь, как дни летят. Только были выходные — и уже среда. Любовь Евгеньевна вставала рано. Нужно приготовить покушать на день, самой душ принять. На работу в 6-30 выходить, чтобы к семи часам быть на месте. Опаздывать нельзя. Она никогда не опаздывает. Только один раз в прошлом году, когда гололед был. Упала, да так неудачно, что еле смогла подняться. И потом на ногу наступать было очень больно. Хорошо, хоть перелома не было. Так, связки растянула. Месяц с эластичным бинтом пришлось ходить. Неудобно — сапог не застегивается. Пришлось конструкцию придумать: связала широкую, в обхват сапога, круговую манжету, вроде как гетры. Эта манжета и держала голенище. Для симметрии и на второй сапог тоже пришлось такое украшение сделать. Так и отходила до весны.
Люба хлопотала на кухне. Накрывала на столе завтрак и думала, что оставить на обед мальчикам. Планировала все дела, которые предстоят на сегодня. «Я же вчера Артёмку не видела». Когда пришла, он в душе был. А потом все как-то сразу спать улеглись. Да и в понедельник она тоже его, кажется, не видела. Тимофей из кино пришел, сказал, что Тёмка пошел девочку из параллельного класса домой проводить. Долго задерживался. Она еле дождалась, глаза закрывались совсем, засыпала. Услышала, что он ключами в дверях гремит. Только и спросила:
— Тёмочка, ты? Как фильм?
— Все норм, мамуль. Спи, не волнуйся. Спокойной ночи.
Никогда такого не было, чтоб она сыновей не видела. Вот и сейчас уже выходить пора, а они еще спят. Зайти к ним в комнату, хоть в макушку поцеловать.
Люба на всякий случай стукнула в дверь, предупредила, чтоб сыновья знали, что она идет. Взрослые ведь парни уже, не хочется их смущать. Но ребята, кажется, не слышали ни стука, ни того, как она зашла. Крепко спали, одеяла свесились с кроватей. Она подошла к Тёме, чтобы поправить постель. Свет из коридора падал на середину комнаты, и мальчишки, свернувшиеся на кроватях, в полумраке казались снова такими маленькими, что хотелось их обнять, прижать к себе, защищая от невидимых опасностей, тискать и целовать. Она наклонилась над Артёмом, собираясь тихонько поцеловать в висок. На щеке у Тёмы была изрядная ссадина.
Это еще откуда? Люба стала приглядываться к мальчику. Он спал в одних плавках, одеяло прикрывало его лишь частично. И теперь она заметила здоровенный синяк на боку.
— Тёма, Тёмочка, приснись, милый!
Она еле сдерживалась, чтобы не закричать и не испугать ребят. Что это? Когда это случилось? Кто тебя так? Как она могла упустить это за своей бесконечной работой и не увидеть главное — ее мальчика били!
Тима проснулся быстрее.
— Мам, ты чего кричишь? Доброе утро! Уже вставать, да?
— Тимка, расскажи, что с ним случилось? С кем он дрался?
Тимофей сонно тер глаза и пока ничего не отвечал.
— Тёмочка, ты меня слышишь? — принялась она теребить спавшего сына, — Рассказывай, что произошло. Когда это у тебя появилось?
— А…Синяк что ли? Ерунда. Шел из кино, поскользнулся. Упал, очнулся гипс. — Артемка сонно улыбался.
— Тёма, мне не до смеха. Какой гипс, где ты упал? Просыпайся, я на работу тороплюсь. Но пока не расскажешь, никуда не пойду.
— Да что рассказывать-то. Про гипс шутка, конечно. Обычное дело — зимой поскользнулся. Ну, на скамейку какую-то налетел.
— Ты к врачу обращался? Может у тебя перелом ребер?
— Нет никакого перелома, уже все почти прошло. Не волнуйся, иди на работу.
— Артём, это правда?
— Конечно, мам. Ты ж сама видишь — он в порядке. А шрамы только украшают мужчину, — встрял Тимофей.
— Не надо нам таких украшений. Дай, я посмотрю.
Она принялась осторожно ощупывать синяк на боку, сверху, снизу. Тёма поморщился. Но, вроде, не от боли. Говорил, что щекотно. А время выходить на работу уже действительно не только подошло, но и прошло.
Люба обняла и поцеловала сначала Тёму, потом Тимофея.
— Мальчишки вы мои любимые! Пожалуйста, не обманывайте меня. Тима, смотри за ним, чтоб больше не падал. И ходите аккуратно. Если с вами что-нибудь… она отвернулась, сжав губы.
— Ладно, мне пора. Придете из школы, — позвоните обязательно.
Она шла очень быстро, стараясь наверстать упущенное время и не опоздать. Мысли унеслись куда-то в прошлое.
Необъяснимый страх сжал сердце. Ощущение надвигающейся опасности, против которой невозможно бороться. Даже не ясно, что именно вызвало в ней такую тревогу. Предчувствие? Как в тот день, когда случилась беда, оставившая ее одну в двумя детьми. Страх за сыновей. с которым она считала, что справилась, когда мальчики подросли. Страх, который парализует мысли, высасывает все силы, преследует, внезапно вылезая из угла и напоминая о себе… Этот страх снова заполз в душу.
Надо думать только о хорошем. У нас все хорошо. Не происходит ничего страшного. Она не даст их в обиду и не поддастся панике. Надо вспомнить слова, которым научила подруга. Они успокаивают. Не помню… только молитва. Мамина. Она всегда так говорила в трудные минуты: «Господи, спаси, сохрани и помилуй! Господи, спаси, сохрани и помилуй…».
Как из неугасаемой оптимистки она стала беспросветной пессимисткой? Усталость? Возраст? Отсутствие поддержки, опоры, крепкого мужского
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
