густом дыму, заполонившем весь двор. Мальчик сидел в кустах, вдыхая через раз и боясь пошевелиться. Спустя некоторое время, он услышал стук, удаляющийся копыт, хлопанье огромных крыльев, ржание лошади и дробь оленьих скачков, вскоре затихших.
Отходя от ужаса, испытанного в кустах, ребёнок ещё некоторое время сидел, коленки дрожали, глаза щипало от дыма, в горле встал ком. Маленький оборотень прислушивался и ждал, когда сердце его перестанет колотиться так громко. Отдышавшись, он шевельнулся и сразу притих, но вскоре принялся оглядывать двор, он принюхался, но запах дыма и горящего дома перебивал все другие.
Дяди нигде не было. Мальчик запаниковал, он хотел, как можно скорее отыскать дядю. Юный оборотень пытался думать, звать он боялся, и в итоге побежал к дому. Покрутившись у входа и снова не найдя мужчину, мальчик заглянул в приоткрытую дверь. Внутри горели занавески и шкуры зверей. Вонь закладывала нос, чёрный дым выжигал глаза. Заходить внутрь мальчик боялся, он вновь осмотрелся вокруг дома и хриплым писклявым голоском позвал дядю, но никто не ответил. Из окон повалил чёрный дым, иногда в нём вспыхивало красные и рыжие языки пламени.
Отчаяние и страх наводнили разум маленького оборотня, он смотрел потерянными глазами на дом, на сад, на дым. Ему нужен дядя! Под давлением этой навязчивой мысли страх отступил. Мальчик рванул в дом на поиски дяди.
Прошло много времени, огонь пожирал все тряпки, какие попадались, шкуры, мех, горели деревянные доски, столы и стулья; пол то тлел, то разгорался огоньком. Мальчишку это не останавливало, возможно отчаянная храбрость наполнила его, но скорее желание во что бы то ни стало отыскать любимого дядю. Маленький оборотень пробирался вглубь дома, он искал, но никак не мог найти. В горле першило, мальчик кашлял, задыхаясь в густом дыму, огонь опалял, глаза резало болью, треск пламени оглушал. Сверху падали угольки, ребёнок боялся, что они свалятся ему на голову и сожгут. Но он шёл дальше, он не мог просто убежать, не узнав, где дядя.
Пот лился со лба, сразу же нагреваясь и обжигая кожу ещё сильнее. Лопнуло и осыпалось осколками стекло, языки пламени устремились к нему, словно желая сбежать из запертого дома. Загорелся пол, вверх по стенам тянулись гирлянды рыжих огней. Огонь разгорелся с новой всепожирающей силой, в доме жар мог поспорить с адским пламенем, находиться внутри было практически невозможно. Мальчик, сперва истекавший потом, сейчас чувствовал, что пот сразу же превращается в пар, но он не мог уйти, не найдя дядю. Запах дыма отступил под натиском палящего жара сгорающей утвари, на смену ему пришла вонь горящего человеческого мяса и палёных волос.
Ребёнок медленно шёл, натянув грязную футболку на нос и давился гарью и вонью. Кашель не прекращался, глаза болели и сами собой закрывались, но он упорно шёл вперёд, уже плохо понимая, что здесь делает и кого ищет. Посреди комнаты он спотыкнулся об истлевшую шкуру, в которую было что-то завёрнуто. От пушистой шкуры медведя, когда-то бывшей ковром у печи, остались лишь догорающие клоки, пол в этом месте стал чёрным и обжигающим ноги, сквозь подошву сандалий.
Истлевшая шкура оголила огромный кусок мяса, в котором лишь при долгом взгляде мальчик увидел человеческое тело. Кожа мужчины давно оплавилась, и теперь в углях пожарища горело и коптило мясо, поджариваясь, обгорая и обугливаясь, местами обнажая грязного цвета, перемешенной крови и пепла, кости.
Шестилетнего мальчика чуть не стошнило, от представшей взору картины. Волосы мужчины давно сгорели, на затылке уже зияла проплешина черепа, глаза расплавились и вытекли из глазниц, перед этим лопнув от жара.
Догорающий труп в бывшем ковре и был дядей маленького оборотня. Мальчик завыл зверем от горя, окутавшего его. Он выл, хрипел, стонал и пытался плакать, но жар за секунду превращал слёзы в пар, стеклом режущий глаза. Сгорающее тело ужасно воняло, этот запах наполнял ноздри и сушил глотку.
Ребёнок прибежал домой к ужину голодный и мечтающий о сочном мясе, но сейчас лишь тошнота владела желудком. Мальчик кашлял, не в силах остановится, его рвало слюной и кровью – так ему показалось. Отползая всё дальше от мёртвого тела, он пытался отдышаться, проснуться от страшного кошмара, но лишь больше обжигал руки и ноги.
Дядя мёртв! Он потерял единственного родного человека! Зачем он полез в этот дом? Как теперь выбраться? Смотреть на обгоревшее тело было невыносимо, мальчик отворачивался, затыкал нос, но всё равно смотрел и скулил. Увидев просвет в огненной стене, ребёнок направился туда; но горящий дом был иного мнения о судьбе пленника. Перекрывая спасительную сторону дома, перед мальчиком рухнула балка, озарив всё слепящим взрывом искр и нестерпимого пламени, посыпались угли сгоревшего чердака.
Ребёнок был заперт в углу – с одной стороны скала, к которой примыкал дом, построенный в лучших традициях надгорного края; с другой занимающаяся пламенем, стена из брёвен; с третьей пылающая балка и дождь горящего мусора и соломы с чердака. Мальчик вжался в слегка выпуклый шершавый камень скалы, рядом с ним лежал обгорелый труп дяди и источал тошнотворный, но в тоже время аппетитный запах мяса.
Юный оборотень проклял самого себя за подобные мысли. Как он мог считать сгоревшего дядю куском жареного мяса. Уткнувшись носом в скалу, мальчик скулил и всхлипывал, но ни слёз, ни соплей больше не осталось – всё сгорело. Деваться некуда, он оказался в ловушке, никаких окон в его углу, никаких щелей и дыр. Скала обожгла нос и ладони ребёнка, с визгом он отскочил и спиной ударился в бревенчатую стену, тут же отскочив от неё тоже. Мальчик затравлено смотрел вокруг, помня, как дядя учил не сдаваться и думать, искать выход, искать любую возможность, придумывать на ходу. Взгляд притянула дыра в потолке, но через крышу не вылезти – очаг пламени жрал потолочные балки, а от рухнувшего куска, высохший от жара, с новой силой полыхал пол. Оставалось лишь ждать чуда или когда огонь от крыши станет угасать, но до этого пламя, пожирающее пол, успеет доползти до маленького оборотня.
Мальчик не знал, что ему делать, слишком многое свалилось на него сегодня, он закрыл лицо руками от беспощадного жара пламени, спиной втиснувшись в горячий, но не обжигающий уголок между скалой и бревенчатой стеной, ноги, в импровизированных сандалиях из шкурок мелких зверей, подтянул под себя. Руки и колени беспощадно жгло, от вони горелого мяса, путались мысли, то вызывая тошноту, то чувство голода. Лёгкие наполнял дым, горло горело, словно он наелся песка, кашлять не было сил. Ребёнок ждал лишь конца этого
