нужно пешком, где воды больше, чем по колено. Наверное, километр идти. А она умудрилась, можно сказать, в луже утонуть.
– Может, пьяная была? Или помог кто?
– Нет, трезвая была. А помог кто или нет, так и не выяснили. Только после случившегося приходится этих полуночников гонять оттуда. Что их туда манит? Как ни спросишь – все молчат. Причем не только местные там ошиваются, но и приезжие. Один из самого Владивостока был. Я у него спрашиваю: «Что ты тут забыл? Начало первого ночи! Не спится? Так иди на центральный пляж!» А он мне отвечает: «Место не то там, мне именно здесь побыть нужно!» И деньги мне сует, мол, бери, тут больше пятнадцати тысяч, все забирай, только дай мне еще хотя бы часок тут постоять.
– А ты что?
– Да ничего. Смотрю: он какой-то странный… А потом пригляделся: метрах в пятистах, чуть дальше, еще один такой чудик стоит. Плюнул, развернулся, да и пошел.
– Просто так?
– А что ты сделаешь?! Не будешь же их силком оттуда тащить! А потащишь, так завтра на тебя нажалуются: «На каком основании? Какой закон я нарушил?»… А так-то район действительно тихий, даже эти чудики молча стоят, шума не создают, проблем от них нет. Пусть люди развлекаются. Правильно?
– Может, и правильно…
Женя на секунду замер, затем перевел взгляд на лейтенанта и прищурился:
– У тебя такое имя необычное, Тимофей… Слушай, если ты мне поможешь со всей этой кипой бумаг разобраться, я в честь тебя сына назову. Честное слово!
– Конечно, помогу, – улыбнулся в ответ молодой полицейский. – А вы, что, с женой пополнение ждете?
– Я еще жену свою не дождался, не только пополнения, – засмеялся Женя, – но вот когда дождусь… Сын Тимофеем будет, слово даю! Потом он подрастет и спросит: «Папа, почему меня Тимохой зовут?» А я ему и расскажу историю о бравом лейтенанте Тимофее! Напомни, как твоя фамилия?
– Федоров.
– О бравом лейтенанте Тимофее Федорове, который помог его отцу справиться с бюрократией. Красивая же история?
– Не то слово! Аж за душу берет! Словно сам в ней участие принимал!
Женя оказался очень компанейским парнем и прирожденным рассказчиком. Беседа сложилась на ура. Со стороны могло показаться, что знакомы они не один десяток лет, просто долгое время не виделись, и за это время накопилось столько новостей, что обязательно нужно поведать обо всем своему давнему, закадычному другу. За этими разговорами и работается легче, и время летит незаметно.
Город погрузился во тьму.
На часах был поздний вечер, но мрак уже полностью скрывал все, на что мог бы упасть взгляд. Кабинет освещала тусклая лампочка, на голом проводе свисающая с потолка, а пара настольных ламп почти не добавляла света.
– Ох, ну что, вроде, справились на сегодня… – Встав из-за стола и направившись к окну, произнес Тимофей.
– Верно, можно и по домам, – согласился сержант. Из его груди вырвался облегченный вздох.
Вглядываясь в окно, лейтенант обратил внимание на полуночный мрак. Город словно накрылся толстым черным одеялом.
– Как-же я домой-то пойду? Я же города совсем даже не знаю. А у вас тут еще и темнота такая. Света на улицах нет? – С нотками печали в голосе произнес Тимофей.
– Да, нет. Как район начали расселять, первым делом, ради экономии, отрезали свет на улицах. Хотя, может быть, и не ради экономии. Так ведь проще убедить людей съехать отсюда. Хорошо хоть в домах электричество оставили.
– И то правда.
– Так, хочешь, я тебя подвезу? У меня вон машина за углом стоит, – предложил Женя.
– Ну, если тебя не сильно затруднит.
– Нет, конечно. Пошли. Вернее, поехали!
Полицейские уже думали было отправиться по домам, как вдруг у сержанта зазвонил телефон.
– Васильевич звонит, погоди секунду, – остановился на выходе сержант. – Да… Ну, а мы-то что можем сделать?.. Понятно. Просто это не к нам нужно же обращаться, а в аварийную службу!.. Хорошо, я вас понял. – Женя завершил телефонный разговор, и на его лице отразилось явное недовольство.
– Случилось что-то? – спросил лейтенант.
– Ничего особенного. Бабушку тут одну затапливают, похоже.
– Ту, у которой по потолку кто-то ходит?
–Нет, Серафиму Андреевну, старушка – «божий одуванчик», которая нашему полковнику все мясо какое-то таскает.
– Мясо? – удивленно поинтересовался Тимофей и улыбнулся. – Зачем?
– Да кто ж ее знает. Она им на рынке торгует. Васильевич как-то раз купил, говорит: ничего вкуснее в жизни не ел.
– Что же это за мясо-то такое? Свинина?
– Знаешь, он как-то на шашлыки ездил, потом приносил в отдел, давал попробовать, что они там наготовили. И действительно, мясо очень необычное. Бабулька говорит – говядина, да и по вкусу, вроде как, говядина, но я такой нигде не пробовал. Не знаю, чем она там своих коров кормит, но к ней за этим чудо-мясом полгорода ходит.
– Я бы таким бабушкам не доверял. Жила у меня в подъезде такая старушка. Около парка – там, в Ростове, – семечками торговала. Вечером – семечки на сковородку, прожаривает их хорошенько, и, пока они горячие, в них ноги греет. Потому что ей кто-то сказал, что так можно от шишек на косточках избавиться. А утром встанет, семечки в пакетик и – продает по стаканчикам.
– Спасибо. Отличная история! Я как раз, когда на стадион хожу футбол смотреть, у бабушек, которые около него сидят, семечки покупаю! – скривив лицо и сглотнув слюну, вспомнил Женя. – Короче говоря, эта бабушка, Серафима Андреевна, в хороших отношениях с нашим полковником. Так что нужно помочь. Смотри, можешь со мной смотаться, если хочешь, а я тебя потом домой подкину. Или сейчас иди, но уж тогда сам.
– Интересно ты сержант лейтенантом командуешь – с иронией отметил Тимофей. – Ну поехали, коль не шутишь.
Они покинули душное помещение. В уличном воздухе витал запах свежести, доносившийся с моря. Нагретый палящим солнцем асфальт постепенно остывал, отдавая тепло, которое смешивалось с освежающим прохладным вечерним воздухом. Другая часть города, располагавшаяся на возвышенности, сияла разноцветными огнями.
В это время город только оживал. Люди разбредались по кафе и ресторанам, прогуливались по паркам. И только этот район был будто бы выброшен из общей жизни. Кромешная тьма на улицах, лишь редкие окна выделялись блеклым светом включенных ночников.
– Да-а… Ну и райончик тут… Днем посимпатичнее смотрится. И как тут только люди живут? Чуть задержался – до дома хоть наощупь иди. Так это еще лето! А зимой?!
Тимофей окинул местность оценивающим взором. Перед его глазами расстилалась одинокая, забытая богом часть города. Длинная неосвещенная улица, ведущая вниз, к морю, утекала вдаль одинокой змейкой. По ее бокам
