не хотела. После смерти отца они не общались, а если и приходилось долгими их беседы не были. Отца не стало и отпала вся надобность семейных ужинов за одним столом и совместных просмотрев фильмов. Пропала ниточка, связывающая их жизни в одну. Еще Ивон никак не могла понять, зачем в своих мысля она продолжала звать Хейлин мамой.
4
У Ивон осталась фамилия отца. Больше ничего. Дом был Хейлин. Деньги, на который они жили, тоже были ее. Ивон упрекала себя в том, что не может себя обеспечивать. Она не хотела брать что-либо у матери. Но в шестнадцать лет не так-то просто найти работу, не получив разрешения от родителя. Хейлин же, ни в какую не хотела позволять ей работать. Ивон приходилось возвращаться из школы домой, сидеть в своей комнате, проживая еще один пустой день в ее жизни.
В один из таких дней, вернувшись домой, она увидела машину мамы возле дома. Это напомнило ей день смерти ее отца. Машина Хейлин также стояла на этом месте. Ивон почувствовала что-то нехорошее. Дома мама была не одна, это Ивон поняла по мужской куртке в прихожей. Ей не особо хотелось знать кто этот человек-гость Хейлин. Ивон собиралась как и обычно запереться в своей комнате, подождать пока мама уснет и спокойно выбраться из дома, к ребятам.
— Ивон, подойди на кухню — крикнула ей мама. Так у Ивон не осталось выбора, кроме как пойти туда.
— Что? — спросила Ивон, облокотившись об стену на кухне.
Кроме мамы, там сидел мужчина на вид лет сорока. Приятной внешности, со светлыми волосами и серым цветом глаз, которые выделялись из-за освещения на кухне. Он ничего не говорил, просто смотрел на Ивон, оценивающим взглядом. Также и она смотрела на него. То что он был здесь, в доме Хейлин, с ней, уже давало повод Ивон невзлюбить его.
— Ивон, нельзя так разговаривать — сказала Хейлин, прожигая ее взглядом — Будь хоть немного по-вежливее…
— С чего вдруг? — перебив маму, спросила Ивон, стараясь не накричать на нее.
— Ивон… — она видела, что злит Хейлин этим своим вопросом, но по-другому она и не хотела поступать.
— Все в порядке, Хейл — сказал незнакомец, улыбнувшись ей, затем посмотрел на Ивон — Дональд — представился он, протягивая руку ей.
Ивон ничего не ответила, продолжая смотреть перед собой. Она знала, что терпение Хейлин заканчивается, видела, что Дональду становится не комфортно, но все равно продолжала хранить молчание. Она ждала реакции мамы, ждала ее крика. Ждала, что хотя бы сейчас Хейлин наконец-то покажет свое истинное лицо и выпустить всю злость, что так долго накапливалась за время их совместной жизни.
— Ивон, я знаю, что мы не особо близки и ты не хочешь сейчас находиться здесь, но так сложилось, что я твой опекун после смерти твоего отца. Так что выбора у нас с тобой нет… — Ивон крепко сжимала руки в кулаки, сдерживая себя, пока Хейлин, говорила весь этот бред своим милым голоском и смотрела прямо на нее, впервые за очень долгое время — Пора нам жить дальше. И Дональд хочет быть частью нашего будущего… Ивон, наша свадьба через месяц — закончив свою речь, Хейлин села рядом с Дональдом и взяла его за руку.
Ивон старалась держать лицо, не выражающим какие-либо эмоции. А их сейчас внутри нее было море: начиная со злости, что Хейлин так просто говорит это; гнева за то, что мнение Ивон здесь не важно; отчаяния, что ей придется с этим мириться(хотя бы до тех пор, пока она не покинет этот дом); и возможно чуточку грусти, что для Хейлин все так просто. Захотела-завела новую семью, пока у Ивон не остается выбора, как продолжать быть здесь, в этом городе, с этими людьми. Теперь у Ивон снова два человека, которых она будет ненавидеть.
Не ответив ничего матери, Ивон пошла к себе. Она еле сдерживала гнев, что накапливался с каждым днем, и сейчас есть риск, что держать в себе его Ивон больше не сможет. Сбросив обувь с ног, она ложится на кровать в своей комнате. Продолжая сжимать ладони в кулак, Ивон смотрит в потолок. А так хочется биться в истерике сейчас, ломать все в этой комнате. Но она сдерживает себя, пока может. Нельзя показывать этой Хейлин, что ее задела эта новость о свадьбе. Только сейчас, лежа наедине с собой, Ивон может признать, что был момент в ее жизни, когда она хотела нравится Хейлин. Хотела быть любима ею. Ивон представляла, как мама, увидев ее утром, пожелает доброго утра, накормит и отправит в школу. Также пожелав хорошего там дня. Представляла, как Хейлин будет с гордостью в голосе, рассказывать отцу об успехах дочери в учебе. Мечтала получить похвалу и добрых слов от своих родителей. С каждым днем надежды эти разбивались об реальность, что поджидала Ивон, когда она заходила, проснувшись на кухню. И тогда пришла боль с гневом. Гнев был настолько сильным, что Ивон начала поступать в точности так, как все и рассчитывали.
После смерти отца все стало только хуже. Единственным, что оставалось прежним все время, что Ивон жила с Хейлин, была хорошая успеваемость. Учителя хвалили ее старания. Говорили, что с такими умственными данными она далеко пойдет в жизни. Ей льстило, что они так считали. Но Ивон хотела, чтобы так говорили родители. А им дела до этого не было. И тогда вернувшись в свои шестнадцать лет в школу, после каникул, Ивон прекратила стараться в учебе. Ей было уже наплевать на будущее. Она потеряла интерес быть услышанной родными. Сидела на уроках, смотря в окно, наблюдая как утро сменялось днем; осень сменялась зимой, затем весной. На вопросы учителей, что случилось она отвечала всегда почти одно и тоже
— Мне больше это не интересно.
***
Ивон не хотела знать о чем говорят там, эти двое, сидя на кухне. Надеялась лишь, что Хейлин хоть немного, да вывело из себя поведение Ивон. Она хотела, чтобы ей было больно, как и ей, когда она узнала, что вся ее семья фикция. Когда Ивон узнала, что ее мама во все не мама, с одной стороны ей было больно услышать такую правду; с другой же Ивон стало легче. Она начала понимать почему мама не любила, когда Ивон к ней приставала с просьбой поиграть с ней. Поняла почему мама не плела ей косы и не завязывала бантики. Поняла почему мама не ведет себя, как мама. Ивон боялась,
