Вилт с отвращением бросил картонный стаканчик в энергозатор. «Экономия и утилитарность!» гласила светящаяся надпись на стекле… Даже производя отходы они не забывали о благе имперского госпиталя: обеспечивали материал для производства энергии. Десять стаканов кофе в день — три минуты освещения всего госпиталя. Хочешь — не хочешь, а начинаешь ощущать свою значимость и место в больничной иерархии, а выражение «светило науки» приобретает новый оттенок, с признаками сарказма.
Чистилищем называли комнату ожидания перед дезинфицирующей камерой, которая отсекала операционный блок от остального пространства больницы. Последний барьер, за который не допускались ни родственники, ни даже «еэсбэшники». В операционной мог находиться только медперсонал.
Если Берго все же преставится из вредности — их всех под белы рученьки проводят в тюрьму? Вилт мрачно ухмыльнулся. Да пожалуйста, там, по крайней мере, можно будет выспаться. За последние четыре дня ему удалось подремать в совокупности часов пять, и вчера он получил выговор от прим-доктора Эскеля. Сам Вилт в свои тридцать пять уже в четвертый раз подавал прошение на перевод его в прим-доктора, сдавал экзамены, писал научные статьи и брал дополнительные смены, чтобы получить больше «позитивных часов», повышающих уровень его статуса лояльности… но все без толку. В примы его не переводили и все, что он мог — ассистировать Эскелю, хотя, по факту, они прилагали равные усилия во время операций.
бычно Вилт воспринимал свое положение философски, а придирки Эскеля — с юмором. Но сегодня он, видимо, усталость взяла свое.
Он провел три сложнейших операции, два дня не разговаривал с Лией. Пытался дозвониться, но она не ответила: видно тоже была занята на работе.
Он не знал, как обстоит ситуация с холерой. Моран написал, что число обращений в муниципальные поликлиники растет.
Он постепенно превращался в старого ворчуна, который хочет домой, под крылышко к жене, а не вот это вот все.
Перерыв скоро закончится, и нужно будет возвращаться, чтобы сменить Эскеля. Они бесполезно наблюдали за показаниями приборов, дожидаясь, стабилизации, которая позволит провести операцию. Будь на месте Берго кто-нибудь другой, не возглавляющий одно из управлений в рамках Научного Ведомства, персонал не суетился бы вокруг него с самого утра. В госпитале было полно больных: острая вспышка солльской холеры, о которой уже лет пятнадцать никто не слышал. Тем более, в подобных масштабах. А они не имеют права не засвидетельствовать момент, когда Берго преставится! Кто-то должен взять на себя ответственность. Эскель потому и дергается. Тот случай, когда прим-доктором быть уже не так приятно, а? Вилт невольно усмехнулся.
Пол вдруг качнулся. В отдалении послышался грохот. Пятна за стеклом заметались. Из палаты донесся панический писк приборов и взвинченная ругань Эскеля. Вилт услышал сигнал — ему пришло сообщение на личный коммуникатор. Возможно, Моран предупреждал, что это всего лишь землетрясение и уже выяснил, во сколько баллов его оценили…
Эскель проверял показания приборов, на вошедшего в палату Вилта он взглянул недовольно. Берго оставался безучастен ко всему происходящему.
— В таких условиях невозможно работать! — прошипел Эскель и, пожалуй, впервые за последние пять часов они с Вилтом были солидарны. В прочем, судя по показаниям приборов, операция в любом случае была невозможна.
Вилт вывел на экран браслета-коммуникатора ровно за две секунды до того, как Центральный мармерский госпиталь содрогнулся от взрыва.
* * *
Сигнал тревоги бил по ушам. Выбираясь из-под рухнувших приборов, Вилт оценил всю иронию ситуации: было бы весьма символично погибнуть от удара аппаратом жизнеобеспечения. Зато, глядишь, в учебники бы попал. Как пример статистической погрешности. Система жизнеобеспечения «Арта» обладает двумя автономными энергоблоками, устойчива к механическим повреждениям, а процент системных ошибок составляет 0,000… Быть десятитысячной долей процента, упомянутой в учебнике, который одобрит Цензурный комитет — немалое достижение в масштабах Империи.
Шум в голове стихал. Вилт достаточно пришел в себя, чтобы осознать отсутствие Эскеля, мигание красных лампочек на экранах опрокинувшихся на пол приборов, дым, проникающий в палату сквозь поврежденное стекло повышенной прочности…
Вилт прошел Чистилище и попал в ад. В стене прямо перед ним зияла огромная дыра. Потолок рухнул, заблокировав коридор… Едкий дым застилал глаза, откуда-то сверху лилась вода. Поблизости никого не наблюдалось, но издалека слышались крики и грохот.
Ободрав ладони, он выбрался через дыру в стене во двор госпиталя. Его тут же окатило холодным дождем. Лето нынче не задалось. Земля содрогнулась, и Вилт едва не упал. Он заворожено смотрел на огненный столб, вырастающий в самой гуще зданий городского центра. Должно быть, мэрия перестала существовать.
Вилт оттолкнулся от стены и пошел вперед. Он не осознавал до конца сути происходящего, пока не увидел бегущих людей. Медперсонал в белой и зеленой униформе, посетители в одноразовых стерильных халатах…
Никто не пытался организовать эвакуацию. Зато кто-то стрелял прямо по бегущим. Впереди мелькнула фигура в черном кителе ЕСБ. Сверкнули на солнце серебряные нашивки. Каратели.
Беги из города.
Вилт нырнул за статую Императора. Люди говорили, что в Мармере достаточно и одного монумента правителю, установленного по всем требованиям, на главной площади, от которой госпиталь, кстати, всего в нескольких кварталах. Ну, вот, оказывается, и на второй памятник не зря потратились… По крайней мере, Вилт оценил.
Он думал, что в госпитале устроили террористический акт. От Старой Гвардии вполне можно было ожидать попытки покушения: Берго слишком демонстративно поддерживал новый режим. Как, впрочем, и большинство ученых, трудившихся в Научном комплексе. Куда им всем деваться, когда за ними следит Комиссия Порядка.
Но то, что происходит сейчас, больше похоже на военный налет. Вилт видел уже три столба огня, и все — в районе городской администрации.
Я люблю тебя. Прости.
Если бы Лия узнала о готовящейся атаке, она бы предупредила. А это — больше похоже на прощание…
Нельзя стоять на месте. Рано или поздно его заметят. В госпитале было полно красочных плакатов, предупреждавших об угрозе терактов со стороны Старой Гвардии. Но ни один плакат не содержал инструкции на случай расстрела мирных граждан Единой Службой Безопасности.
Сверху загрохотало и заскрежетало. Вилт поднял голову. Ему приходилось видеть последствия аварий и оперировать жертв неосторожного вождения. Но ни одной аварии он не наблюдал вживую до сегодняшнего дня. Аэроны — самый безопасный транспорт, если верить рекламе — падали с неба кусками оплавленного, искореженного, все еще хваченного пламенем металлопластика. Похоже, стоянка на крыше госпиталя разгромлена, отстраненно подумал Вилт. Сквозь грохот он едва различил испуганный вопль. Неподалеку к стене госпиталя прижималась молодая медсестра. Вилт знал ее имя, Манти, они часто пересекались у кофейного аппарата во время ночных дежурств. Девушка была в панике и, заметив Вилта, бросилась к нему. Вдвоем в хаосе как-то спокойней?
