class="p1">Из меня тут же вырывается громкий, наполненный фырканьем смех, и трудно не принимать во внимание тот факт, что она одна из немногих, кроме Спарроу и Орена, кто может меня так рассмешить. Я широко улыбаюсь и протягиваю ей руку:
— Договорились.
Когда мы опускаем их после рукопожатия, я вздыхаю.
— Хорошо, миссис Клаус. Давай устроим шоу для детей и моих родителей.
Глава 2
Да’Ника
Ларк широко улыбается и в то же время кивает, одобряя зеленый свитер с надписью «Baahumbug»[6], на котором изображена овца в шапке Санты и одинаковых сапожках среди падающих снежинок.
— Тебе пришлось пойти и купить это?
— Не-а, — быстро качаю головой. — Ты просто привык видеть меня в вещах, в которых я не хожу на работу. Согласно правилам магазина, я должна носить красную, зеленую или рождественскую одежду, поэтому у меня есть невероятное количество смешных, уродливых свитеров и футболок, в которых можно ходить круглый год.
Основным недостатком жизни в этом реальном Whoville[7] является отсутствие других цветов, которые умудряются выбраться из моего шкафа, кроме тех и других оттенков серого. Опять же, действительно в этом нет необходимости. Я почти ничего не делаю, кроме как смотрю спортивные матчи и фильмы ужасов с Ларком, работаю в «Мислтони» — цветочном магазине, награжденным премией — и тусуюсь дома с Пэмми — лучшей подругой, за которой я последовала, когда она все бросила во Власте, штат Висконсин, чтобы переехать со своей дочерью Камиллой или, как мы ее зовем, Камми, сюда, для управления этим местом, потому что бабушка умерла, а мать хотела продать бизнес. Признаюсь, я почти ничего не знаю о цветах или растениях, но потрясающе обслуживаю клиентов и быстро учусь.
Ларк снова тихо хохочет над комментарием, из-за чего из меня тоже вырывается еще один громкий смешок.
Однако, вот яркий пример того, что до меня доходит медленнее, чем до обычного северного оленя.
Можно было бы подумать, что к этому моменту своей жизни я бы никогда не смогла пойти на такого рода услугу, но все равно бросаюсь помочь.
Я всегда пытаюсь сделать для друзей все, что в моих силах.
Они практически все, что у меня есть.
— Хорошо, какая у нас легенда?
Я продолжаю разговор, не особо желая обсуждать это, находясь на улице при арктической температуре, стоя рядом со своей машиной.
— Как мы познакомились? Как давно вместе? Была ли это любовь с первого взгляда? На сколько вопросов ты уже ответил за три часа нашей разлуки? И почему я не ношу обручальное кольцо? Слишком большое? Слишком маленькое? Неправильной формы?
— У него может быть неправильная форма?
Я еще раз киваю головой.
— Ох, типичный вопрос для мужчины.
Ларк усмехается моему комментарию, прежде чем спросить:
— Почему мне кажется, что ты уже через это проходила?
— Потому что это так.
— Что?
Неохотно объясняю темное пятно из прошлого, которое привело меня в этот маленький городок, который я рада назвать своим домом.
— У меня было что-то подобное еще в колледже, когда я была второкурсницей. В то время другу нужна была помощь, а мне деньги, которые он предлагал в качестве компенсации за потраченное время, и это привело к тому, что моя репутация была подмочена на оставшиеся два года, поэтому я не раздумывая решила поехать вместе со своей лучшей подругой сюда — за миллион километров от дома.
Ларк нахмурил брови.
— Подмочена каким образом?
— «Шлюха по вызову»… эм, так считали все, — бормочу я неловко. — Несмотря на тот факт, что я никогда не спала с ним или кем-то еще.
Его острая челюсть дергается, хотя я не уверена по какой причине — из-за злости, отвращения или печали.
Ларк Веллингтон — один из тех высоких, смуглых и задумчивых парней, которые, независимо от испытываемых ими эмоций, выглядят сексуально. Он ростом почти сто девяносто сантиметров с темными волосами и темно-синими глазами, которые могут заставить растаять ваши трусики или покрыть коркой льда сердце.
Все зависит от вас.
Он на удивление отличается практически от большинства слишком ярких и слишком бодрых людей, которые носят маски в этом городе.
— Как насчет того, чтобы забыть об этом, — я быстро иду вперед, — и вернуться к нам. Какие подробности?
— Подробности насчет чего?
Голос Спарроу неожиданно пугает нас двоих.
— Черт, мужик, ты как ниндзя!
Ларк ворчит, когда его старший брат закрывает дверь своего внедорожника. Он поворачивается и оказывается рядом со мной, стоя лицом к нему.
— Мы даже не слышали, как ты подъехал.
— Угу, — отмахивается Спарроу, останавливаясь перед тем, как открыть дверь, чтобы забрать Орена, — так какие именно подробности?
Я небрежно сообщаю:
— О нашей помолвке.
Он упирается своей крупной рукой в окно и с любопытством наклоняет голову:
— Чьей помолвке?
Ларк непринужденно указывает на меня и себя.
— Мама с папой думают, что мы помолвлены.
— Какого черта они так думают?
— Потому что я им сказал.
— Ох, тогда да, понятно почему они думают так… — Он закатывает свои синие глаза, которые немного отличаются цветом от глаз Ларка. — Зачем ты им это сказал?
Мой фальшивый жених быстро, ощущая неловкость, чешет подбородок.
— Потому что вместо того, чтобы просто сказать нашим родителям, что не хочу провести еще одно Рождество в одиночестве, выслушивая их просьбы взять себя в руки и найти «миссис Ту Самую», я сказал им, что уже нашел ее и собираюсь сделать предложение. Что хочу провести наше с ней первое Рождество здесь, что они бы спокойно приняли, учитывая их отношение к этому времени года и городу. И думал, что я вне игры, пока они не появились сегодня днем с тобой, кстати говоря, пошел ты к черту из-за того, что не предупредил меня, и мне пришлось искать невесту экспромтом.
— Привет, — вставляю я, высоким и дразнящим голосом.
Спарроу стреляет в меня забавной ухмылкой.
— Всегда рад видеть тебя, Да’Ника.
Внезапно изо рта Ларка вырывается тихое недовольное ворчание, заставившее нас двоих посмотреть на него. Он изо всех сил старается спрятать свою реакцию, прочищая горло, однако, для нас очевидно, что за этим стояло.
Ему не о чем волноваться.
Из братьев Веллингтонов, выглядящих практически как близнецы, но только с той разницей, что у Спарроу есть ямочки на щеках, и он выглядит на пять лет старше, Ларк — единственный, с кем я когда-либо хотела свить гнездышко.[8].
Звучит как птичий каламбур.
Но мы друзья.
Практически лучшие друзья.
И нам, вероятно, лучше ими и
