комбинезон. Крис много раз ходил по коридору девятого этажа — он помнил стук каждой плитки на пути до лифта, но сейчас ему показалось, что, ступив за порог, он попадёт в какой-то другой коридор: враждебный, опасный, словно из страшной сказки.
Гулять тут же расхотелось. Мальчик застыл, захваченный двумя внутренними силами: первая молила снять сапоги, вернуться в комнату и просто сделать вид, что ничего не произошло, что он не струсил, а вторая клокотала от ненависти к первой, обещая Крису вечное презрение, если он вдруг поддастся этой паникёрше.
Может, мальчик и вернулся бы, обойдись дело без свидетелей. Но отступить на глазах у святого деда было уж совсем позорно. Крис сердито фыркнул, осторожно вставил ключ в замочную скважину, распахнул тяжёлую железную дверь так, чтобы она меньше скрипела, и осмотрелся.
Коридор по-прежнему состоял из коричневого плиточного пола и зелёных стен, местами изрисованных красными и бурыми черточками. Слева от бабушкиной находились три квартиры, справа — ещё три. Ничего страшного не наблюдалось. Если не считать крысопровода, расположенного прямо напротив, но его крышка, к счастью, оказалась захлопнутой. Бабушка давно воевала с какой-то управой, чтобы его заварили во всём доме. Мальчик, хоть и опасался крыс, всё же не хотел этого: через их трубу довольно удобно было выкидывать мусор — лучше, чем ездить с вонючим пакетом на лифте. Правда, кто-то часто не закрывал крышку. Вероятнее всего, сами крысы — чтобы пахло на весь этаж. Так хвостатые могли мстить бабушке за яд, который она регулярно сыпала вниз.
Крис немного успокоился, приглядываясь и прислушиваясь к пустынному коридору. Всё выглядело совершенно обычно. Он аккуратно переступил порог, резко закрыл дверь с поблёскивающей над глазком цифрой «50», избегнув одновременно и скрипа, и хлопка, тихонько запер замок, спрятал ключи в карман и отправился вызывать лифт. Хотя пользоваться им, как ни странно, родители тоже запрещали: мол, всё равно никуда ты не уедешь, потому что слишком лёгкий. Мальчик удивлялся: зачем тогда об этом говорить? И уж тем более, как он сможет воспользоваться лифтом, если ему нельзя гулять одному? В ответ на эти вопросы мама тяжело вздыхала и строго повторяла: «В лифт без нас ни ногой. Там бывают плохие люди». А Крис недоумевал: «Неужели лестница безопаснее?» Но молчал — чтоб ему ещё и ступеньки не запретили.
Нет, он верил, что плохие люди действительно попадаются в лифте — но только дома, а бабушка жила на самом верху, и к ней кабина всегда поднималась пустой. Правда, злодеи могли зайти по пути вниз, и чтобы не допустить этого, Крис придумал зажать кнопку первого этажа — тогда лифт уж точно не остановится где не надо.
Двери маленького лифта открылись. Конечно, внутри никого не было. Крис вошёл в новенькую кабину, сверкающую полированным железом, снова полюбовался собой в зеркале, висевшем напротив, стёр чей-то отпечаток пальца, оставленный на хромированных поручнях, и, ужасно волнуясь, нажал блестящую кнопку с единицей. Она на мгновение загорелась алым и тут же потухла. Двери не шелохнулись. Пассажир попробовал снова, на этот раз зажав кнопку. Красный кружок принялся быстро мигать, будто светофор. Мальчик тяжело вздохнул и понуро вышел из кабины — похоже, мама говорила правду, и он действительно слишком лёгкий.
«Ну ничего, — подбодрил себя Крис, — спущусь по лестнице». Путь туда лежал через общий балкон. Мальчик легко открыл первую дверь и вошел в промежуточное помещение, но вот вторая, за стеклом которой уже виднелось голубое небо, не поддавалась. «Примёрзла, что ли?» — подумал ребёнок, изо всех сил дёргая железную ручку. Он даже повис на ней, уперевшись ногой в стену, но дверь отказывалась его выпускать. «Сердца у тебя нету!» — повторил Крис один из бабушкиных упрёков и, чуть не плача, вернулся в квартиру.
В прихожей по-прежнему хозяйничала дурацкая тележка, и её клетчатый узор напомнил Крису тюремную решётку. Но вдруг за этими прутьями лучом надежды блеснула пластиковая бутылка! Мальчика озарило: а что если взять баклажку в лифт? Может, тогда ему хватит веса, чтобы уехать?
Крис вытащил минералку за зелёную ручку, приделанную у горлышка. В деревне бабушка часто заставляла его ходить за водой с большими железными вёдрами, так что бутылка не показалось уж слишком тяжёлой. Мальчик сделал шаг к двери, но задумался, насколько сильно ему влетит за пропажу «Архыза»?
«Наверное, если принесу обратно, то обойдётся без ремня», — понадеялся Крис, но понял, что надолго уходить не стоит — так, швырнуть пару снежков и сразу домой. Прогулку, которую она даже как бы сама разрешила, бабушка ещё могла простить (то есть ограничиться несколькими затрещинами), но вот за баловство с «продухтом» ждала более суровая кара.
Мальчик застегнул и расправил сумку, возвратив ей первоначальную форму, а затем тихонько выскользнул из квартиры, бережно придерживая «Архыз» за донышко, чтобы пластиковая ручка ненароком не оторвалась. Крис бесшумно запер дверь и направился к лифту. Маленькая кабина ещё не успела уехать, и её створки открылись сразу после касания кнопки вызова, на мгновение загоревшейся красной стрелочкой вниз. Мальчик вошёл внутрь, поставил бутылку на пол и с замиранием сердца зажал кружок, помеченный цифрой «1». Единица запылала алым, двери дёрнулись и стали закрываться.
Получилось! Путеводный артефакт «Архыз» сработал — лифт начал спускаться. Мальчик во все глаза смотрел на красные циферки, которые мелькали за тёмным стёклышком, расположенным над кнопками: «8», «7», «6»… «Наверное, бутылку можно оставить у консьержки, — прикидывал Крис, — а на обратном пути забрать». «5» «4», «3»… «Нет, она точно поймёт, что я убежал без разрешения — лучше прокрасться незаметно». «2», «1», «1», «1»…
Мальчик смотрел, на мигающую единицу, не понимая, что происходит. Лифт же продолжал спускаться, увлекая пассажира всё глубже и глубже. Крис отпустил кнопку и отступил к зеркалу.
«1», «1», «1», «1», «1», «1», «1», «1», «1», «1» — тараторил дисплей… Лифт ехал и ехал, и чем глубже он погружался, тем слабее светила потолочная лампочка, тем тусклее становилось в кабине и тем яростнее билась кроваво-красная единица за чёрным стеклом, будто алый огонь, который питал её, разгорался всё злее и кровожаднее, и всё отчаяннее царапался внутрь, стремясь добраться до беззащитного ребёнка.
«1», «1», «1», «1», «1», «1», «1», «1», «1», «1»… Крис уже не стоял — он забился в противоположный от зловещей цифры угол, а все его мысли вытеснил ужас:
