Я обжариваю шампиньоны и лук, взбиваю яйца с молоком, солью и содой, заливаю все на сковороду, потом оставляю омлет доходить до готовности на очень маленьком огне. Тем временем делаю тесто для блинчиков и уже собираюсь начать их печь, как вдруг на кухне появляется босс собственной персоной.
Я со сковородкой в одной руке, половником с тестом во второй, в футболке по типу майки-алкоголички и без лифчика (который я тоже забыла надеть с утра) застываю у плиты как дура. Потому что босс заходит на кухню с обнаженным торсом и в спортивных штанах. Боги секса носят спортивки? Да ну на... Под загорелой кожей Сергея перекатываются мышцы, отчетливо видно проступающие вены на руках, таких сильных руках, что у меня начинает ныть в промежности. Мышцы живота у него проработаны так, что можно изучать анатомию без вскрытия. Мне дико хочется подойти и посмотреть, что у него там в штанах. Но я сдерживаюсь. Все-таки нужно завести мужчину для здоровья, но мне все время некогда. Выжить бы.
Сергей
С утра иду на кухню, чтобы сделать кофе, а потом планирую пробежаться. Но кухня занята. Там я обнаруживаю вчерашнюю деваху, которую прислали из агентства. Кукольное личико сердечком, грива каштановых волос, спадающая на спину, пухлые губы, зеленые глаза под веером черных ресниц, брови вразлет, аккуратный носик уточкой, высокая, стройная как лоза. Увидев меня, она застывает у плиты. На ней майка на бретельках, сквозь тонкую ткань которой проступают горошины сосков. Да она без лифчика…. Член в штанах, который и так по утрам функционирует так, как ему положено, твердеет еще сильнее. Может ее трахнуть на столе вместо пробежки?
В руках у девицы сковорода и половник. Сегодня у повара выходной и, скорее всего, Жанна пригнала ее сюда в такую рань, чтобы приготовить завтрак. Она меня тоже разглядывает, потом отмирает:
– Здравствуйте, Сергей Владимирович, – голос у нее нежный, как наверняка и ротик, если его использовать по назначению.
– Как тебя зовут? – роняю небрежно.
– Дина, – отвечает она, голос звучит уверенно, она явно не смущается того, что секунду назад пересчитывала взглядом кубики моего пресса и изучала косые мышцы живота.
В принципе, мне не жалко, пусть смотрит, Посмотреть у меня есть на что. Впрочем, как и у нее. Интересно, какого цвета у нее соски? Она не накрашена, но естественная красота более притягательна, чем все достижения косметологии и пластической хирургии вместе взятые.
Я подхожу ближе. На ногах у нее черные джинсы, которые обтягивают ее словно вторая кожа и не оставляют простора для фантазии. Задница у нее зачётная.
– Дина-а-а, – тяну я ее имя (откуда родители берут детям такие имена?) и добавляю – Сделай мне кофе.
Прежде чем сказать про кофе, я хотел сказать «минет», но черт знает этих деревенских клуш, тем более со сковородой в руках. То, что Дина не из столицы, это очевидно. По ней видно. Для такой куколки в столице нашлись бы более интересные занятия, чем мытье полов, пусть даже и у меня дома. Она отставляет сковороду, половник кладет в кастрюлю. Затем идет к кофемашине, при этом особо не спешит. Это странно, обычно девушки на такой работе более расторопны. Я стою близко к зоне, где располагается плита, пожалуй, слишком близко, и, чтобы дойти до кофемашины, ей надо либо протиснуться мимо меня, либо попросить меня посторониться. Мне интересно, что она выберет.
Дойдя до меня, Дина вскидывает подбородок с видом «не на ту напал» и смотрит мне прямо в глаза, пока, разворачиваясь боком, лицом ко мне, протискивается мимо меня, при этом задевая мой торс своей грудью, так что я чувствую ее затвердевшие соски даже через тонкую ткань ее майки. А девочка-то любит поиграть… А еще она явно возбуждена.
Но продолжить игры дальше мне мешает появление начальника моей службы безопасности.
Глава 3. Мужчины любят сексДина
На кухню заходит мужчина лет сорока, спортивного телосложения, короткий ежик светлых волос на голове, голубые глаза, не красавец, как Давлатов, но приятной наружности. Я в это время дошла до кофемашины и спросила:
– Сергей Владимирович, какой кофе сделать?
– Черный, без сахара, – и уже, обращаясь к вошедшему, говорит, – Толь, ты что, так рано?
Толя придирчиво меня разглядывает и отвечает:
– Нужно подготовить все к сегодняшней встречи.
Дальше мужчины начинают обсуждать какие-то деловые вопросы, которые меня не касаются и не интересуют, потом уходят из кухни, а я возвращаюсь к блинчикам. Попутно размышляю над тем, что сейчас такое было вообще. Сергей же специально не давал мне пройти, чтобы что? Это он меня провоцировал? Но зачем я ему сдалась? К такому, как он, очередь стоит и в постель, и не в постель. А я-то с моим теперешним уровнем даже на разовый перепих не гожусь.
Хотя ему я дам и даже ломаться не буду, чтобы потом внучкам рассказывать, какой у меня был мужчина.
Накрываю завтрак в столовой на двух человек. Я бы в такой столовой, мне кажется, смогла бы просидеть неделю, не вставая, только бы мне дали полюбоваться на эту красоту. Ничего не могу с собой поделать, люблю красивые вещи. И нет, это не зависть, это тяга к прекрасному. В столовой большое окно в пол, занавешенное шторой песочного цвета, стены приглушенно-желтого цвета, справа кадка с каким-то карликовым деревом, слева у стены буфет с посудой, посередине круглый стол, накрытый скатертью тоже песочного цвета, возле которого то ли стулья, то ли кресла с мягкой обивкой. Из окна виден сад. Живописно. И полезно для пищеварения.
Мужчины садятся завтракать. Сергей Владимирович уже в костюме и при галстуке. Анатолий снова смотрит на меня и говорит:
– При работе в доме не забывайте надевать униформу.
Если он рассчитывает меня этим смутить и поставить на какое-то мифическое место, то это он зря. Обижаться я не умею, отучили в полиции. На обиженных возят воду. А на выпад в свой адрес отвечаю:
– Конечно, этого больше не повториться, – главное правило выживания, никогда не отказывайтесь сразу, но всегда делайте так, как нужно именно вам. – Могу идти?
– После того, как уберешь со стола, да, – босс у меня простой парень, мы с ним уже на «ты». Вроде на брудершафт не пили.
Интересно, а какой у него член? Я бы не отказалась посмотреть, наверно целибат длительный сказывается. Раз меня не отпустили, стою аккуратно в уголке, караулю, чтобы не убежали тарелки. В том, чтобы изображать предмет декора, для меня ничего странного нет. Наверно, Давлатову приятно, когда ему в рот смотрят. Но на него и так просто смотреть приятно. Так что, кругом одно сплошное эстетическое наслаждение. Спустя какое-то время завтрак закончен, мне остаются мечты и грязная посуда. Мужчины уходят добывать мамонта, или очередной миллион, или миллиард.
Окно в столовой приоткрыто и, когда они проходят мимо, направляясь к автомобилям, я слышу, как Анатолий говорит Давлатову:
– Красивая и наглая.
