— Ценю твою заботу обо мне, но прошу не забывать: я сама решила давать консультации в частной школе, чтобы у нас с Джулианом было посвободнее с финансами. Я не по доброте душевной это делаю, а потому что верю в мужа и его талант и знаю, даже если больше никто этого не понимает: его ждет блестящая карьера.
Брук разволновалась, наверное, даже сильнее, чем Джулиан, когда восемь месяцев назад он позвонил ей и рассказал о предложении фирмы «Сони». Двести пятьдесят тысяч — больше, чем они вдвоем заработали за последние пять лет, плюс вожделенная свобода творчества. Разве могла Брук предвидеть, что столь массированное вливание наличных ввергнет их в еще большую нужду, чем раньше? Из полученного аванса надо было платить за студию, нанимать дорогих продюсеров и звукоинженеров, оплачивать оборудование, дорожные расходы и подпевку. Деньги разлетелись за несколько месяцев, но ни доллара из них не пошло на оплату квартиры, коммунальных услуг или хотя бы праздничного обеда. И раз уже столько средств вложено, чтобы Джулиан сделал себе имя, было бы глупо не довести проект до конца. Раскрутка съела тридцать тысяч долларов их собственных сбережений, предназначенных на залог за квартиру; с каждым днем они все глубже погружались в долговую трясину. Хуже всего было то, что без обиняков высказала Нола: при всех затратах времени и денег шансы Джулиана на успех, даже при поддержке «Сони», были ничтожны.
— Надеюсь, он хотя бы понимает, как ему повезло с женой, — уже мягче сказала Нола. — Я, например, не смогла бы раствориться в мужчине и жить ради него… Вот почему мне суждено коротать дни в одиночестве.
К счастью, в этот момент принесли заказ — пасту, и тема беседы стала менее опасной: сколько калорий в мясном соусе, нужно ли Ноле просить прибавки к зарплате и о невыносимых свекре и свекрови, доставшихся Брук. Когда Брук жестом попросила счет, не заказав ни тирамису, ни даже кофе, Нола забеспокоилась.
— Ты не обиделась на меня? — спросила она, вкладывая кредитку в кожаную папку.
— Нет, — солгала Брук. — Просто устала на работе.
— А куда ты сейчас? Не в клуб же какой-нибудь, запивать ужин?
— У Джулиана… скажем так, выступление, — призналась Брук. Она бы с удовольствием умолчала о подработке мужа, но лгать Ноле не привыкла.
— Прикольно! — с интересом воскликнула Нола, осушив бокал. — Одна пойдешь или меня возьмешь?
Обе понимали, что Нолу не особенно тянет на концерт, а Брук не очень хочет, чтобы та шла с ней. Нола и Джулиан прекрасно ладили, и этого было достаточно. Брук ценила участие Нолы и знала, что она действует из благих побуждений, но неприятно же, когда лучшая подруга постоянно осуждает твоего мужа, а тебе, по существу, и возразить нечего.
— Я с Трентом иду, — сказала Брук. — Он приехал по работе, у них там ротация. Мы договорились встретиться.
— A-а, старина Трент… Как ему в медицинском?
— Уже закончил, теперь он интерн. Джулиан говорит, что Трент обожает Лос-Анджелес, и это нонсенс: коренной житель Нью-Йорка не может любить этот город.
Нола встала и начала надевать жакет.
— У него есть кто-нибудь? Если я не путаю, он жуткий зануда, но симпатичный…
— Недавно обручился со стажеркой из отделения гастроэнтерологии. Ее зовут Ферн. Фернинтерн, спец по желудкам. Боюсь представить, о чем эти жених и невеста воркуют.
Нола с отвращением поморщилась:
— Спасибо за красочное описание, просто учебный фильм. Подумать только, а ведь на месте этой Ферн могла быть ты.
— М-м-м…
— Надеюсь, мне все-таки зачтется ваше с Джулианом знакомство. Вот не гуляй ты с Трентом в тот вечер, быть бы тебе по сей день фанаткой твоего пианиста.
Брук со смехом чмокнула подругу в щеку, вынула из кошелька две двадцатки и положила на стол.
— Я побежала. Если не сяду на поезд в ближайшие тридцать секунд, то опоздаю. Завтра поговорим, ладно? — Схватив пальто и сумочку, Брук на ходу помахала Люка и выскочила на улицу.
Даже спустя несколько лет Брук вздрагивала при мысли, что они с Джулианом могли и не встретиться. Июнь 2001 года ничем не отличался от других месяцев. После окончания колледжа Брук с трудом привыкала к шестидесятичасовой рабочей неделе, разрываясь между написанием диплома по диетологии, необходимыми часами интернатуры и подработкой в качестве баристы в кафе у дома. Она не питала иллюзий в отношении двенадцатичасового рабочего дня за двадцать две тысячи долларов на круг, но и представить себе не могла, какая усталость накапливается от беспрерывной работы, маленькой зарплаты, недостатка сна и совместного проживания в двухкомнатной квартирке в Мюррей-Хилле с Нолой и еще одной девушкой. Вот почему, когда в воскресный вечер Нола предложила Брук сходить на концерт, та отказалась наотрез.
— Давай, Брук, нельзя же все время сидеть в четырех стенах, — настаивала Нола, натягивая обтягивающую черную безрукавку. — Выступает какой-то джаз-квартет, говорят, хороший. Бенни и Саймон займут нам места. Вход пять долларов и два напитка по цене одного. Что тебя смущает?
— Я очень устала, — твердила Брук, переключая телеканалы, лежа на матраце, заменявшем диван. — Мне еще отчет писать, а через одиннадцать часов снова на работу.
— Ну и что? Двадцать два года, а ноешь, как старуха! Переживешь! Быстро одевайся, через десять минут выходим.
— На улице льет как из ведра…
— Через десять минут и ни секундой дольше, или ты мне больше не подруга!
Когда девушки добрались до Ист-Виллиджа и втиснулись за слишком маленький столик, занятый для них заботливыми однокурсниками, Брук пожалела о своей уступчивости. Почему она вечно идет на поводу у Нолы? Зачем она торчит в прокуренном переполненном баре, нехотя попивая сильно разбавленную водку с тоником в ожидании выступления никому не известного джаз-квартета? Она вообще не большая поклонница джаза, да и любой живой музыки, кроме разве что концертов Дейва Мэтьюса или Брюса Спрингстина, где можно весело подпевать исполнителям. Здесь не подпоешь. Поэтому Брук ощутила раздражение, смешанное с облегчением, когда длинноногая белокурая барменша постучала ложечкой о край бокала и сказала:
— Эй, ребята! А ну, послушайте меня минутку! — Она вытерла свободную руку о джинсы и дождалась, пока гул голосов в баре немного стихнет. — Я знаю, всем не терпится услышать «Соплеменников», но нам только что сказали, что они стоят в пробке на лонг-айлендском шоссе и не успеют вовремя.
Послышались зычные «бу-у-у» и раздраженное «о Боже!».
— Да-да, я понимаю, но вот такая засада. Перевернулся тягач с прицепом, шоссе стоит вмертвую, сами представьте…
— Как насчет бесплатной выпивки в качестве компенсации? — крикнул толстяк средних лет, сидевший в дальнем углу с кружкой в руке.
Барменша рассмеялась:
— Извините, не получится. Но если кто-нибудь хочет сесть за инструмент и развлечь собравшихся… — Она говорила это, гладя прямо на любителя бесплатной выпивки. Тот покачал головой. — Серьезно, у нас отличное пианино. Кто-нибудь умеет?..
