этой книге, то даже не запомнил бы их имена. И в учебе начались из-за этого проблемы. Я читал домашнее задание, шел на урок и ничего не помнил. Пока доходил до школы 5 минут пешком, все вылетало из головы…
Единственный предмет, который я любил – это была математика. Там не надо было ничего рассказывать, а надо было молча решать примеры и задачи. Все, что было написано при помощи цифр и арифметических символов, запоминалось гораздо лучше, чем смысл написанного буквами и знаками препинания. Достаточно было понять, как работают арифметические символы и уметь считать. На контрольных уроках я решал свой вариант быстрее всех, и потом еще успевал за оставшееся время давать списать и решить все другие варианты. Я делал это просто так, как в детском мультике. Мне нравилось помогать тем, кто просит о помощи. Я видел в глазах одноклассников радость от того, что им помогают. И это доставляло радость и мне.
К 4-5 классу математика начала помогать мне в других предметах. Я понял алгоритм, по которому работают учителя и, зная свои оценки, мог прогнозировать «в какой день меня спросят и по какому предмету». Это было очень просто. Учителя всегда шли по журналу сверху вниз и первым делом спрашивали тех, у кого плохие отметки или их нет вообще, а потом уже тех, кто тянет руку. Я шел практически последним в школьном журнале, и первое время меня не спрашивали вообще, а потом было достаточно зубрить (как стихотворение) 1 урок раз в 15-20 дней и не бояться поднимать руку, чтобы спросили именно тебя. К 7-му классу математика помогла мне подтянуться по всем остальным предметам. Троек у меня не было в четвертях, да и четверок не много …
Математика – это у нас семейное. Брат проявил где-то свои способности и с 8 класса начал учиться в «спецклассе» с углубленным изучением физики и математики, куда через 3 года взяли и меня. Правда, с памятью у него не было проблем – он запоминал все очень хорошо. И поэтому в других предметах тоже разбирался хорошо, в отличие от меня. Чтобы попасть в «спецкласс» нужно было иметь связи, либо проявить себя в какой-нибудь городской олимпиаде. Я думаю, что попал туда только из-за того, что был младшим братом своего родного брата. Все посчитали, что если он гений математики, то его младший брат не должен оказаться полным кретином. И ничего страшного не произойдет, если он будет учиться в одном классе с детьми, которые проявили себя в городских олимпиадах или имеют связи. Несмотря на то, что обучение было бесплатным, желающих попасть туда, думаю, было не много. В то время, если ты говорил, что учишься в «спецклассе», многие родители думали вначале, что речь идет о классах для умственно отсталых детей…
Мы сидели на 3-м этаже обычной школы , на первых двух этажах которой сидели обычные дети. В принципе, та же каторга, только у нас была немного другая программа. Не было уроков труда, гражданской обороны и еще каких-то предметов. Зато больше уроков физики и математики, информатика и добавились предметы, типа мировая художественная культура. В информатике я разобрался очень быстро. Просто стоял у компьютера и смотрел, как старшие пишут программы, и какие результаты у них выходят. Язык программирования Бейсик (а в то время в школе учили только ему) оказался очень простым и понятным. Я даже ни разу не читал ни одной книжки по этому языку программирования. Физика тоже давалась мне легко. Чтобы решать задачи, достаточно было знать формулы, а потом в бой шла математика. Я даже в 9-м классе занял 2-е место в городской олимпиаде по физике и какое-то по информатике, абсолютно не помня теории…
Моя тайна раскрылась только на экзамене в 10-м классе. Я наивно предполагал, что меня как участника городских и республиканских олимпиад освободят от экзамена по физике (как это случилось год назад) и совершенно к нему не готовился. Но наш учитель, и по совместительству директор «спецклассов», Григорий Ростиславович на экзамене сказал тянуть билет вместе со всеми. В отличие от математики, информатики и русского языка с литературой, этот экзамен был устным. А это значило, что нужно было что-то рассказывать и отвечать на вопросы, а не просто молча решать задачи или писать сочинение. Помню, первый вопрос был «что такое работа?». В книге это был целый параграф на много страниц. Память выдала только одну формулу, связанную с работой F=m*a… и все… кроме этой формулы я не помнил ничего. Такой же ответ был и по второму вопросу… Григорий Ростиславович поставил мне 2, но на второй год я не остался. Мне дали шанс – пересдача экзамена через неделю. Надо было выучить наизусть трехтомник физики, запомнить его не было никакого шанса. Я начал пытаться запоминать ответы на вопросы картинками (Вверху формула, ниже определение, чуть правее график и т.д.). Картинки запоминались чуть лучше. Прочитав учебник подряд раза 3-4 и прикрепив в памяти к каждому билету картинки с соответствующим ответом, я пошел на экзамен. Мне достался 13-й билет. Я, почему-то, помнил этот билет лучше остальных, ответил более-менее внятно. Потом еще на пару дополнительных вопросов, получил 4 и перешел в 11-й класс. К моему счастью больше устных экзаменов у меня в школе не было.
Григорий Ростиславович считал, что физики – это лучшие лирики, часто цитировал нам стихи Мандельштама, и в 10-11 классе у нас даже был театральный кружок. Каким-то образом я на него попал (из мальчиков, кажется, я был один) и мне досталась небольшая роль в сказке Леонида Филатова «про Федота стрельца…».
Чтобы аглицкий посол
с голодухи не был зол
головы не пожалею
обеспечу разносол!
Я помню сейчас только эти строчки. Возможно, это были все мои слова…
В какой-то момент наши «спецклассы» получили статус физико-математического лицея. На дворе стояли 90-е годы. Моя репутация «пацана» на районе была крайне сомнительной. Многие ребята уже знали, что я когда-то в детстве ходил в музыкальную школу несколько лет и сейчас учусь в лицее. А когда пошли слухи, что я еще и хожу в театральный кружок, на меня стали косо поглядывать и шептаться о чем-то. Потому что в то время «нормальные пацаны» все ходили на борьбу, бокс или какие-то другие тренировки. Я же с одноклассниками увлекался компьютерными играми и фотопечатью. Сначала мы учились сами проявлять пленку и печатать фотографии на увеличителе, пока у нас не появились игровые приставки ZX
