Книга Вслепую - ViolletSnow

бледнеет и впервые за вечер смотрит на нее так пристально, словно способен что-то видеть белесыми зрачками. Элис пытается не дрожать, не от страха, больше от гнева, стискивает зубы до боли в челюсти, а мистер Мракс улыбается, в этот раз по-настоящему, с садистским превосходством.

Не прошло и трех месяцев, как закончилось безумие, где думать можно было лишь о том, как не умереть в случайном бою, а не об освоении простейших заклинаний. Запах обожженных тел преследует во снах, как и кровавые пятна, оставленные всюду, где бы Элис не появлялась. Но, как бы болезненны ни были воспоминания, она справится с ними. Совсем другое, как справится с этим Оминис.

— О, не волнуйтесь, мисс Морган, — спешит успокоить мистер Мракс, продолжая нарезать баранину и говорить таким тоном, словно обсуждает погоду. — Я не собираюсь сдавать вас кому-то, мне даже в радость, что наследие Слизерина так глубоко прижилось в вас. Вы хотя бы готовы к бою с настоящими врагами, не то что неопытные юнцы из Хогвартса. Что они смогут противопоставить опасностям? Левиоса? Флиппендо? Какой позор для колдовского мира.

Теперь он смотрит на Оминиса, это слова-кинжалы для него, как и весь спектакль с приглашением — всего лишь способ показать, как сын заблуждается в отношении непростительных заклятий. По мнению мистера Мракса это должно его сломить? Заставить действовать согласно его воле? Скорее его сломит, что люди вокруг оказались совсем не такими, как он представлял.

— Жаль, что в Хогвартсе больше не обучают «непростительным» заклятиям. Ведь в настоящей силе нет ничего непростительного, — мистер Мракс делает вид, что не замечает, как Оминис едва не гнет пополам вилку, как напряжение вокруг него становится настолько плотным, что ненависть можно зачерпнуть в ладонь. — Хотя при нынешних законах приема в школу, когда всякое отребье может учиться вместе с вами, это не так плохо.

Плевать, что Элис никоим образом не разделяет его взглядов, она будет кивать ему, даже скажет об этом вслух, если потребуется, потому что сейчас она в его доме, а здесь слишком опасно не мириться со взглядами хозяина. Не такая угроза, что подстерегала на каждом шагу во время войны с Ранроком, но та, что подобно змее подползет и вонзит клыки, когда ты меньше всего этого ждешь.

— Могу я полюбопытствовать, где же вы освоили столь полезные навыки? — сегодня он явно ставит целью окончательно добить сына.

Осязаемая неприязнь Оминиса не дает помочь, ведь Элис могла бы соврать, что он сам научил ее Круцио. И какая разница, что это был Себастьян, какая разница, что в тот день даже не она использовала заклятие, а на ней. Она хотела знать, как сильна окажется боль, понять истоки ненависти Оминиса к семье. Теперь придется снова лгать, и это снова отзовется в нем болью.

— Некоторые чистокровные семьи все еще учат детей соблюдать традиции, — Элис старается не смотреть в его сторону.

— Довольно, — Оминис вскакивает, царапая стулом пол, опрокидывая кубок вместе с содержимым на скатерть, но тут же, вспоминая, где находится, натягивает на лицо самую вежливую маску. — Благодарю за ужин.

Поспешные шаги еще долго слышны по коридору, но Элис не бежит следом, а напротив, остается с мистером Мраксом до самого конца вечера. Если она хочет вытащить отсюда Оминиса, нужно хорошо играть свою роль.

***

Она не надеется, что Оминис откроет, просто тихонько стучит, полная решимости простоять тут до самого утра. Длинные проходы с зеленой отделкой не пестрят портретами, можно не бояться, что кто-то увидит и доложит мистеру Мраксу. Но через полчаса Оминис сам не выдерживает, отворяет, впуская во тьму своей комнаты. Ему свет не нужен, и после канделябров из коридора, Элис спотыкается сначала о ковер, затем о какой-то столик. В этой спальне вообще нет окон, глаза не могут привыкнуть к темноте, а просить зажечь лампу кажется самой бессмысленной идеей.

— Перестань скрестись под дверью, — Оминис легко удерживает её за руку, и тут же отдергивает пальцы, словно коснулся зачумленного. — Давно стоило догадаться, что ты ничем не лучше Себастьяна.

Он зол и расстроен куда больше, чем когда-либо, но он позволил ей зайти, он даже разговаривает с ней, значит, не все потеряно.

— Я не хотела, чтобы ты все узнал так.

— Ты вообще не хотела, чтобы я знал, отличное начало для дружбы.

Не отторжения она боялась, а навредить, разрушить еще больше и без того сломленного человека.

— Ты сам говорил, что мы не друзья.

— Но я думал, мы хотя бы попытаемся… да неважно. Завтра ты все равно уедешь, общаться с тобой я больше не намерен. И не пытайся понравиться моему отцу, ты ничего о нем не знаешь, так же, как и обо мне.

— А ты много обо мне знаешь? — внезапно вспыхивает Элис, делая шаг навстречу и снова переворачивая что-то по пути. — Думаешь, я использовала непростительные заклятия ради развлечения? До прошлого года я не умела колдовать простейшее Репаро. Единственный мой талант — способность видеть и использовать древнюю магию — держали в секрете, потому что он куда опаснее того же Империо. Родители запретили мне касаться волшебных палочек, почти не выпускали из дома, но Министерство внезапно посчитало мои навыки полезными, и решило отправить в Хогвартс. И стоило только профессору Фигу забрать меня, как я оказалась втянута в войну с Руквудом, гоблинами и драконами.

Она не понимает, зачем говорит ему это. Похоже на выбросы её силы, которые долго копятся, и в одно мгновение способны снести кому-нибудь голову. И разве не должен Оминис, так ратующий за правду, однажды выслушать её?

— Если твоя сила столь опасна, — все еще не понимает он, — зачем тебе нужны непростительные заклятья? Ради еще большей силы?

— Против десятков опытных магов и сотни вооруженных гоблинов я была вынуждена действовать хитрее, и без Империо давно была бы мертва.

— А как же Авада Кедавра? Скажешь, его ты тоже была вынуждена применять? Будешь оправдываться как Себастьян, что вовсе не этого хотела? Будто, произнося эти слова, ты можешь хотеть чего-то другого.

Словно содранная до мяса кожа — рана, нанесенная поступком Себастьяна, еще не скоро затянется. Все верно, чтобы причинить вред любым непростительным заклятьем, нужно по-настоящему желать этого: наслаждаться чужими смертями, ликовать от причинения боли. Но Элис не нужна Авада, чтобы убить, она делает это с помощью беспрекословного подчинения, мощной Бомбарды и силы древней магии, что способна распылить в прах даже дракона.

— Клянусь, что никогда не использовала это заклинание, даже не знаю его. И я не убивала невинных, все эти люди