В процессе сближения двух броненосных колонн русские попытались использовать преимущество в дальности стрельбы десятидюймовок «Победы». После двадцати выпущенных снарядов не было отмечено ни одного попадания. Сигнальщик с «Осляби» вроде заметил небольшой дифферент на идущей головной «Токиве», но был грубо послан за «выдавание желаемого за действительное». Ибо исходя из доходчивого пояснения главарта броненосца «не бывает дыма без огня, а затоплений без попаданий». Тем не менее некий эффект от сверхдальней стрельбы был достигнут — японцы затеяли перестроение своих броненосцев. Шедший в голове колонны второй боевой отряд «С» (скоростной) изящно совершил два последовательных поворота вправо и пристроился в хвост колонны Того. Только после войны, в 20-х годах, во время работы совместной комиссии обоих флотов по «анализу уроков Русско-японской войны», русским стала известна причина этого маневра. Один из снарядов «Победы» лег с недолетом примерно в полтора десятка метров. Был бы снаряд японским — получи «Токива» душ из ледяной воды и осколков, но в очередной раз в историю войны вмешались русские «тугие» взрыватели. Несмотря на все проведенные доработки, снаряды главного калибра русских вели себя своеобразно. Нет, теперь они почти всегда взрывались после попадания, но вот когда… Замедление как бронебойных, так и фугасных снарядов оставалось весьма значительным. С одной стороны, такой снаряд, пробей он броню противника, не взорвется в первом же отсеке за бортом, а дойдет до самого нутра супостата, до погребов или машинного отделения. С другой — все еще оставалась вероятность «сквозного пролета» при попадании в небронированные оконечности или легкие конструкции борта. Пара слоев судостроительной стали исправно взводили взрыватель, но никак не могли достаточно затормозить полутонную болванку. Замедлитель же был рассчитан на срабатывание в замедленном броней снаряде, который к тому же еще должен был дойти до «потрохов» вражеского корабля. При отсутствии же на пути брони взрыв зачастую происходил уже после «выхода» снаряда из корабля противника с противоположной стороны. Но в этот конкретный раз все получилось как надо. Поднырнув и, подобно пловцу-диверсанту, проскользнув под водой последние пятнадцать метров, десятидюймовый снаряд лопнул точно под поясом японского броненосного крейсера. Больше «Токиве» не суждено было разгоняться до скорости более 14 узлов. Того, получив доклад о повреждениях головного мателета и решив, что слабозащищенному броней крейсеру не место в голове колонны броненосцев, отвел в хвост колонны весь ведомый им отряд. Хотя многие источники и называли впоследствии это решение ошибочным. Если поврежденной «Токиве» действительно было место в хвосте колонны, то, останься пара быстрых броненосцев второго, «скоростного», отряда, в голове японцев, бой мог пойти совсем по-другому.
В следующие четверть часа ошибку Йэссена практически зеркально повторил Камимура. Он тоже понадеялся, что его отрядный ход в двадцать узлов позволит ему выйти в голову Того до того, как Макаров приблизится на дистанцию действенного огня. Он был слишком занят организацией огня по русским крейсерам-«шеститысячникам», что неудивительно. Ведь во главе этого русского отряда шел тихо, а иногда, после второй чашки саке, и громко ненавидимый всем императорским флотом «Варяг». Тот, казалось, слишком опрометчиво подпустил к себе его броненосную колонну и теперь мог быть выведен из боя буквально парой попаданий снарядов главного калибра. Ну еще чуть-чуть, мы же быстрее русских броненосцев, что накатываются с севера, пару минут и… И, как всего за несколько минут до этого для русского адмирала, доклад сигнальщика «русские броненосцы открыли огонь», совпавший с криком с формарса «НА ДАЛЬНОМЕРЕ СОРОК ПЯТЬ!», стал для Камимуры громом среди ясного неба. С «Цесаревича» Макаров с чувством мрачного удовлетворения наблюдал, как пораженный двенадцатидюймовыми снарядами шедший во главе отряда новейший броненосец сначала окутывается валящим из всех щелей дымом, прекращает огонь казематными орудиями, потом снижает ход и беспомощно выпадает из строя вправо. Уходящие строем фронта крейсера Руднева тоже «добавили огонька», и одно из 190-миллиметровых орудий «Фусо» было навечно приведено к молчанию своей товаркой того же калибра с кормы «Варяга». Еще полгода назад две пушки были изготовлены на разных заводах, в далекой Англии, и вот теперь по воле судеб убивали друг друга на другом краю света… Впрочем, эти орудия были соперниками еще ДО своего рождения. Издавна в Британии было два основных производителя артиллерии для Королевского флота — Виккерс и Армстронг. Эти фирмы получали одинаковые задания и исходя из них разрабатывали примерно одинаковые орудия, отличающиеся в основном индексами и мелкими деталями. Но до столь бескомпромиссного соперничества эти две фирмы еще не доходили. Орудия Армстронга достались русским вместе с захваченным пароходом, и пара из них была сейчас установлена на «Варяге». Изделия Виккерса благополучно дошли до адресата и теперь пытались утопить этот самый «Варяг», стреляя с борта «Фусо». В данном случае изделие Армстронга оказалось удачливее, хотя тут, наверно, главную роль сыграли комендоры «Варяга». Они имели несравнимо больше шансов научиться стрелять из этих орудий новейшей системы. Если артиллеристы «Фусо» успели провести всего две пробные стрельбы после монтажа пушек, то расчеты «Варяга» выпустили по мишеням по три десятка снарядов. Именно эти два орудия использовались для составления таблиц стрельбы из трофейных пушек, захватить или купить которые русским так и не удалось.
При сближении русские броненосцы, как незадолго до них первый боевой отряд Того, тоже получили свою порцию неприятностей от тех самых крейсеров, которые они «поймали». На «Александре Третьем» и на «Цесаревиче» были заклинены три башни шестидюймовых орудий правого борта. Идиотская — спасибо французским инженерам — конструкция мамеринца башен вела к клину при почти любом близком разрыве. Да, во время передышки эту неприятность можно было устранить, но под огнем выбивать и выковыривать осколки из щели в погоне башни с помощью лома, кувалды и какой-то матери… То еще удовольствие!
На мостике «Варяга» проследив за начавшими огонь на поражение «Александром», «Цесаревичем» и «Ретвизаном», Руднев, облегченно выдохнув, отдал приказ:
— Полный ход! Поворот влево «все вдруг» на восемь румбов! Свою роль приманки мы выполнили, пусть теперь Степан Осипович сдирает с добычи шкуру, — и добавил себе под нос уже шепотом: — Только бы свою сохранил…
Увы, все было не так радужно и для русских броненосцев. С одной стороны, закончившие поворот «Пересветы» пристрелялись по «Ивате», и теперь тот с каждой минутой все глубже зарывался носом. От очень серьезного дифферента его спасло только то, что он получил бронебойный снаряд, который, естественно, прошил носовую оконечность навылет. Взорвись он ВНУТРИ «Ивате», из строя второго боевого отряда выпали бы уже два беспомощно хромых корабля. На «Ретвизане» разгорался пожар, вызванный попаданием в носовую башню. Та прекрасно перенесла удар, а на такие мелочи, как стеклянное крошево от лампочек на зубах, никто в суматохе боя не обращал внимания. Но дым от пожара мешал ее наводчикам вести прицельный огонь. Макарову, смотревшему на броненосцы Того, которые медленно, но верно выходили из тени закрывавших их избиваемых кораблей Камимуры, и на густо дымящего «Фусо», который скоро должен был скрыться за линией этих самых броненосцев, внезапно пришла в голову оригинальная идея:
