Книга Приключения бодхисаттвы - АНОНИМYС

– Понятно, – сказал Волин. И, подумав, добавил: – Вкусное мясо.

– Вкусное, – согласился китаец. – Хотя мне больше нравится тот же рецепт, но с ослятиной. В Китае ходит поговорка: драконье мясо – на небесах, ослиное – на земле.

Принесли карпа. Выглядел он, прямо скажем, пестро и экзотически. Однако, по словам Димы, вкус имел сногсшибательный, нужно было только не бояться и попробовать.

– А я вообще ничего не боюсь, – отвечал Волин, палочками выщипывая карпу бок. – Кстати, о страхе. Это вы посадили маки под окном Московкина?

И он остро поглядел на китайца. Тот усмехнулся.

– Вы, русские, слишком прямолинейны. Но я давно живу в России, я привык. И потому отвечу вопросом на вопрос: это вы отправили анонимное письмо китайскому послу?

– О каком письме речь? – удивился Волин. – Не понимаю.

Дима в ответ заметил, что он не понимает, о каких маках идет разговор.

– Содержательный у нас разговор, – буркнул следователь.

Китаец отвечал, что разговор не станет содержательным, пока не сделается откровенным. Правда, он тут же добавил, что насчет письма им и так все известно, так что Волин может говорить что хочет. А за Московкина он напрасно переживает: это очень нечестный и плохой человек. У него с китайской корпорацией был крупный контракт на поставку машиностроительного оборудования. С первой, пробной партией никаких проблем не возникло. Но станки, пришедшие потом, оказались устаревшими. Некоторые были просто сломанными, в некоторых недоставало деталей.

– Одним словом, прислал ваш Московкин мусор, – подытожил Дима. – И, таким образом, пытался нас обмануть. А китайцев обманывать нельзя, это противоречит природе. Нет, сами китайцы, конечно, могут друг друга обманывать. Могут они также обманывать иностранцев. А вот иностранцы китайцев обманывать не могут категорически.

– Почему? – спросил Волин, пробуя баранину.

– Потому что нельзя, – с восхитительной простотой отвечал собеседник. – А те, кто пытается нас обмануть, те будут строго наказаны.

– И кто же их накажет? – поинтересовался следователь, пережевывая баранину. – Может быть, коммунистическая партия Китая?

Китаец засмеялся и сказал, что это совершенно не важно, кто именно накажет. Может, компартия, может, небеса, может, всемилостивый Будда. Главное, что наказание будет неотвратимым. Нет, сначала, конечно, их предупредят…

– Например, высадят у дома маки? – перебил его Волин.

– Например, – согласился китаец. – Ну, а если они не заметят предупреждения или будут его игнорировать…

– На них подадут в международный арбитраж, – снова перебил Волин.

Дима не возражал – и это может быть. Чего только ни бывает в наши дни – даже международный арбитраж. А до этого, например, у строптивцев может сама собой загореться квартира. Как говорят в России, мелочь, а приятно. Но, впрочем, все это не так уж интересно: не мытьем так ка́таньем Московкина заставят выполнить свои обязательства перед КНР. Гораздо интереснее для них фигура Волина.

– А как я связан с Московкиным? – удивился Орест Витальевич.

Оказалось, что никак. Точнее, не был никак связан, пока его не связали компетентные люди. Как говорят китайцы, одним ударом убить двух крыс. Ну, или если больше нравится, то одним выстрелом – двух зайцев. Кукиш фарфоровый, который бизнесмену подбросили, это ведь не столько Московкину, сколько Волину презент – в ответ на его анонимное письмо китайскому послу.

– Вы, Орест Витальевич, не в свое дело полезли, когда решили вернуть Рыбину его коллекцию, – имя «Орест» снова прозвучало у китайца, как «Орлест». – Ваше дело было искать, и, разумеется, не найти, потому что задача эта вам не по зубам. А вы решили начать политические игры. Решили шантажировать – как это у вас говорят? – серьезных людей. Вы понимаете, что с вами может сделать… да хотя бы ваше начальство, если узнает, куда вы сунулись? Ведь это политика, господин Волин, политика чистой воды… К счастью, мы вас не виним. Мы же понимаем, что виной всему ваш добрый друг, старый пердун генерал Воронцов…

* * *

– Так и сказал? – закряхтел Воронцов.

Генерал сидел в своем любимом глубоком кресле перед Волиным и глядел на гостя выцветшими голубыми глазами.

– Так и сказал, – отвечал Волин. И ехидно добавил: – А что, собственно, вас смущает?

– Да так, – отвечал Воронцов. – Старый пердун – это как-то невежливо… Прилагательное, по-моему, грубовато.

– Прилагательное – может быть, а существительное – в самый раз, – мстительно заметил Волин. – Сергей Сергеич, вы хотя бы понимаете, что своими мудрыми советами поставили меня лицом к лицу с китайской разведкой? А ей меня ликвидировать – как два пальца об асфальт.

Генерал снова закряхтел и заметил, что не так-то все это просто. Во-первых, Волин все-таки лицо официальное, должностное. Во-вторых, находится под его, генерала Воронцова, личным покровительством.

– Да? – изумился Волин. – И чем же вы мне поможете в случае чего? Закажете бесплатную панихиду в храме Христа Спасителя?

Генерал насупился и отвечал, что зря он недооценивает значения панихиды. Для загробной жизни, между прочим, вещь очень важная, даже, можно сказать, первостепенная.

– Сергей Сергеич! – Волин в ярости вскочил со стула и заходил по комнате. – Я тоже люблю шутку, юмор, сарказм, наконец… Но сейчас мне не до шуток. Видели бы вы этого Диму!

Генерал отвечал, что ему это не нужно, он в свое время немало этих китайских дим повидал, и, как видите, ничего – жив и здоров. Впрочем, черт с ними, забудем про Диму! Пока, слава Богу, все живы-здоровы, так что будем надеяться на лучшее. А сейчас самое время взяться за новую порцию дневников Загорского.

Волин искренне полагал, что меньше всего его сейчас заинтересуют дневники действительного статского советника. Однако, услышав предложение Воронцова, ощутил неожиданный прилив любопытства.

– Так он, значит, все-таки остался жив? – спросил Волин, раскрывая папку с расшифровкой.

– Читай, – коротко отвечал генерал.

Орест Витальевич бросил взгляд на первую страницу и воскликнул:

– Ага, опять нет предисловия!

– Зато послесловие есть, – сказал Воронцов. – Но я тебе советую читать все по порядку. Чтобы, как сейчас говорят, без спойлеров.

Волин кивнул и углубился в дневник.