Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
Когда вы закупались материалами для бомбы, вы вряд ли ставили в известность мать или отца.
Игорь на секунду опустил голову и сцепил руки на затылке.
– Позвонить вам все же придется, – продолжил Коваленко. – Вы должны связаться с вашими товарищами и убедиться, что они завтра приедут. Безусловно, сделать это осторожно, не упоминая операцию.
– Никто не приедет.
– Если вы не выйдете с ними на связь, то не приедут. Неонацисты заподозрят подвох и все отменят.
– Мне все равно. Звонить я не стану.
– Когда вы лет так на шестнадцать присядете, все равно уже не будет. В колонии пожалеете о своем выборе. Особенно в колонии строгого режима.
– Никого я втягивать не стану!
Он решил для себя, что уж в этом вопросе и миллиметра не уступит. И так он сидит тут и обсуждает совместную операцию с Центром «Э», в результате которой федералов наградят премиями и медалями, а его самого – сто пудов – сольют. Заложить друзей? А какое дно ему предложат пробить в следующий раз? Подбросить наркотики? Стучать в колонии?
– У меня уже руки чешутся, – отозвался Сернов.
– Так почешите, я тут при чем?
Через плечо как будто ток пропустили.
Игорь испугался, что пальцы, засаженные под ключицу, проткнут его насквозь, а кость вырвут с мясом. Второй рукой Сернов надавил на голову, как на арбуз, который проверяют на спелость. Игорь изо всех сил сжал зубы, лишь бы не застонать. На миг ему показалось, что шея не сдюжит и переломится.
Когда Сернов ослабил хватку, Игорь посмотрел на Коваленко. Его взгляд выражал скучающее равнодушие.
– Звонить я не буду!
Во второй раз Сернов подключил ноготь, который впился в основание шеи и, раздирая кожу, пополз к сонной артерии. Чтобы пересилить страх и боль, Игорь, как его учили, сосредоточился на них.
Ему точно лезвие вонзили в шею и теперь вели вверх с мясницким садизмом. Тупое и ржавое лезвие. Он во власти упырей, которых ничто не сдерживает. Если будет их воля, он в минуту кровью истечет. Они брезгливо отвернутся, вызовут младший состав, потребуют избавиться от хлама и вымыть пол…
Отпустил Сернов так же резко, как и начал.
– Что дальше? Убьете меня, да?
Коваленко извлек из ящика стола целлофановый пакет. Мятый, с налипшими внутри крошками.
– Пошуршите им, – прохрипел Игорь. – И паяльник притащите до кучи. Вдруг я мало испугался.
– Чего мне вас пугать? Вы и без того вон как разволновались.
Коваленко расправил пакет, дунул в него и протянул Сернову.
– Почему вы такие тупые! – закричал Игорь. – Да по моему голосу друзья сразу просекут, что дело нечисто. Они кинутся меня искать, позвонят правозащитникам, поднимут все контакты!
Коваленко кивнул. Сернов выдернул стул из-под Игоря, и тот рухнул спиной на пол. Стол скакнул перед глазами, позвоночник превратился в раскаленный столб. Не дав Игорю сориентироваться, Сернов развернул его на живот и уперся чугунным коленом в поясницу, переместив на это колено чуть ли не всю свою массу. Через секунду к горлу подступила тошнота от запаха бюджетной слойки на маргарине, навалившегося на Игоря со всех сторон. Чтобы его не вырвало, он задержал дыхание.
Он еще не начал задыхаться в тот момент, когда пакет сняли.
Коваленко склонился над Игорем и с любопытством смотрел на него.
– В ваших словах есть разумное зерно, – произнес федерал. – Ваш голос не излучает уверенности. Эта встревоженность может передаться и товарищам.
«Ваших», «ваш» – до чего паскудно звучала эта выпяченная учтивость.
Сернов рывком поднял Игоря с пола и опустил на стул.
– Сейчас мы введем вас в курс дела и дадим инструкции, – продолжил Коваленко. – Не знаю, верите вы в Бога или нет, но на вашем месте я бы молился, чтобы банда не отказалась от плана.
* * *
Игорю вновь напялили на голову черный мешок и высадили на пустыре где-то на краю города.
Домой поехал на беспилотном такси. Не один, в сопровождении Сернова. Щипало исцарапанную шею. Ушибленный копчик ныл. Зато голова, как ни парадоксально, болеть перестала.
На одном из светофоров автомобиль остановился возле застекленной остановки. Краешек фонарного света выхватывал послание «A. C. A. B.», выведенное черной краской на мутном стекле. Игорь с радостью пожал бы руку стрит-а́ртисту. Отличный лозунг. Даже странно, что до сих пор никто из анарходвижа так сына не назвал. Асаб – классное имя.
Предполагалось, что утром Игорь, как и задумывал, двинется на дачу на рейсовом автобусе. Один оперативник приглядит за ним в маршрутке, второй встретит на даче.
Кто именно встретит? Обо всем узнаешь в свое время. Очень информативно, спасибо.
Главное – не винить себя за аммонал. Кто-то безнаказанно грузовиками ворует деньги и калечит судьбы, кого-то сажают за невинный комментарий в сети. Весь вопрос в том, попадешь ты на карандаш или нет. Если ты независим и инициативен, попадешь непременно, хоть святым будь. И тогда из тебя вылепят и террориста, и наркодилера, и врага народа. Вот за независимость себя и ругай.
Когда беспилотник довез пассажиров до дома, Сернов поднялся с Игорем и вошел вслед за ним в квартиру. Как и уславливались.
– Тебя к батарее наручниками приковать?
– Обойдусь.
– Тогда ложись спать. А я послежу, чтобы ты глупостей не натворил.
Сернов для острастки похлопал по кобуре у себя на поясе. Очевидно, федерал и сам боялся. Вот сбежит Игорь, позвонит кому-нибудь или оставит записку, тогда и Сернова примутся месить. Перестраховывался он как последняя крыса, надо заметить. Ну и черт с ним.
Игорь прямо в верхней одежде забрался в постель и натянул одеяло до подбородка. В конце концов, не привезли же его домой, чтобы во сне горло перерезать. Можно, конечно, целую ночь ворочаться с боку на бок, терзаться, жалеть себя. И кому от этого лучше? Точно не ему.
Победой будет заснуть. Назло Сернову и гнилой системе. Пускай посторожат сон анархиста.
С этими сладкими мыслями Игорь отрубился.
* * *
До автобусной остановки Сернов шел поодаль и наблюдал.
И в маршрутку тоже сел. Развалился на переднем сиденье рядом с бабкой и проехал весь путь со скрещенными на груди руками. Как будто обнимал себя и никак не желал отпускать.
Участок с латаным-перелатаным домиком, доставшийся Игорю по наследству от умершей бабушки, располагался на отшибе дачного поселка. Слева за высоким забором из профнастила пряталась от чужих взоров состоятельная семейка. Из-за забора то и дело доносились восторженный детский визг и веселая, но ранящая слух музыка. Отец семейства иногда выходил за забор в шлепанцах и закатанных штанах, чтобы покурить и похвастаться рельефным торсом. А в покосившейся хибаре
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 39
