ясно помню тот момент, когда я встретила его. Мы с папой опаздывали на первый сбор учеников. Я бежала со всех ног впереди отца и не успела остановиться, когда из-за угла вышел высокий, худощавый мальчишка со светлыми волосами. Он болезненно поморщился, когда я локтем ударила его в живот, но не сказал ни слова. Придержав меня за плечи, мальчишка улыбнулся мне уголком губ и ушёл, не проронив ни единого слова. А я смотрела ему в спину и улыбалась, пока папа не нагнал меня и не поторопил.
А потом я увидела его в классе, сидящего за последней партой. Серьёзного и собранного. Внимательно слушающего преподавателя. Я радостно ему улыбнулась и помахала рукой, когда он посмотрел в мою сторону. Но на мою робкую улыбку, Герех не ответил. Отвернулся от меня, безразлично мазнув взглядом. Я тогда проревела всю ночь в подушку, считая себя недостаточно красивой. Я обещала себе, что больше не взгляну в его сторону. Но на следующее утро я снова не могла отвести от него взгляд. Снова смотрела на белобрысого угловатого мальчишку, который отдельно от всех сидел в коридоре на подоконнике. Я погрязла в нём по уши. Я заболела им. Бредила. Он был для меня тем самым принцем из сказок. Я каждый день представляла перед сном, как он признается мне в любви. Представляла, как он раскроет свои чувства. Расскажет, что на самом деле уже давно любит меня. Любит с первой нашей встречи.
Но чем старше я становилась, тем четче понимала, что это глупые мечты. Реальность далека от моих детских представлений о нём.
Он был из детского дома, и его поведение никогда не было идеальным. Я несколько раз видела его с бутылкой дешёвого вина, сидящего одного на улице. Я слышала восторженные рассказы влюбленных в него девчонок о том, какой он страстный и несдержанный в постели. Он хамил профессорам и презирал богатых. Презирал таких, как я. Нет, он не был глупым или необразованным. Я поражалась тому, с какой лёгкостью он решает задачи любой сложности. Как на лету он схватывает любую информацию. Но он никогда не стремился выделиться. Он сторонился всех. Ходил вечно хмурый. И огрызался, когда к нему кто-то лез. А я мечтала его приручить. Стать той, которая растопит его ледяное сердце. Стать той, кому он будет позволять касаться себя. Той, которой он позволит любить себя.
О моей болезненной любви, нездоровой привязанности к Гереху не знал никто. Ни одна живая душа. Только мой личный дневник, в который я записывала все свои мысли, тайные и самые заветные желания и переживания.
Там мелким убористым почерком были написаны сотни стихотворений и песен, которые я посвящала лишь Гереху. Признания в любви, которые я могла осмелиться вылить на бумагу. Письма, которые я порывалась положить ему в учебник, оставив их без подписи. Но не хватило смелости.
И гордости. Потому что я всегда была уверена в том, что мужчина должен добиваться своей женщины. Потому что я боялась, что меня высмеют. Потому что боялась услышать отказ из любимых уст. Потому что боялась увидеть насмешку и пренебрежение в любимых серых глазах. Потому что знала, что мне будет слишком больно узнать правду. Правду, что я ему не нужна, как и никто другой. Ведь проще жить мечтами...
Я слишком многого боялась, чтобы осмелиться сделать первый шаг и попробовать испытать своё счастье. Я была слишком трусливой, чтобы сделать решительный шаг, сходя с заданной судьбою дороги. Я привыкла полагаться только на свою судьбу и мирно плыть по течению жизни.
— Чего смотришь так плотоядно на Гереха, будто проглотить его целиком готова? — вдруг раздался громкий голос, который вырвал меня из моих мечтаний и заставил встрепенуться.
Глава 2
Меланья
— Чего смотришь так плотоядно на Гереха, будто проглотить его целиком готова? — вдруг раздался громкий голос, который вырвал меня из моих мечтаний и заставил встрепенуться.
Я вздрогнула всем телом и перевела рассеянный взгляд на Диланию, которая со злой усмешкой смотрела на меня через весь класс. Глаза девушки были прищурены. Пальцами она нервно барабанила по столу, ожидая моего ответа. Я промолчала, надеясь, что она обратилась не ко мне.
— Смотри, слюной не захлебнись и нас заодно не затопи, — девушка небрежным движением руки отбросила тёмные волосы за спину. — А то я плавать не умею.
— Что? — растерянно спросила я, ошарашенная такой наглостью и хамством.
— Я говорю тебе, что не стоит так смотреть на Гереха, будто ты его поцеловать готова при всех, — Дилания нахмурила чёрные, как смоль брови и бросила быстрый взгляд на парня, проверяя его реакцию на свои слова. — Он внимания на тебя не обратит, как бы ты не старалась и не пыталась этого добиться, — девушка подошла ко мне и с напускным сочувствием хлопнула меня рукой по плечу, что заставило меня недовольно поморщиться и раздражённо дёрнуть плечом. — Такой, как он, на тебя не посмотрит. Слишком ты такая... Как сказать… — она пощелкала пальцами, подбирая слова. — Холодная и недоступная! Типо все тебе обязаны вокруг. Типо ты принцесса, а все твои слуги. Пальцем коснешься, а ты рассыпишься, — я вскинула брови. — Ему нравятся открытые, доступные девушки, которые способны на многое в постели и готовы за ним пойти куда угодно, — снова быстрый взгляд в сторону парня. — Но ему явно не нравятся замороженные статуэтки, которые брезгливо морщат нос при близком контакте с другими людьми, — гадко ухмыляясь, выпалила девушка. - Тебя же не коснешься...
Смех Гереха резко прервался, и парень внимательным, цепким взглядом впился в моё лицо. Серые, как затянутое грозовыми тучами небо глаза смотрели внимательно.
Изучающе.
Испытывающе.
Проникая взглядом в самую душу. Читая в моих глазах ответы на все молча заданные вопросы.
Ком слёз встал в горле, мешая дышать, а солёная влага против моей воли сорвалась
