уехал из Сан-Франциско. Думаете, и здесь замешан старый клиент?
— Возможно, хотя не могу припомнить ни одного, кто бы сюда переехал.
— А может, Шеппи до чего-то докопался и его решили убрать?
— Не знаю, — честно признался я. — Дежурный клерк говорит, что на пляж он отправился с женщиной. Если ему нравился кто-нибудь в юбке, он мог начисто забыть о работе. Может, и на этот раз виной всему оказалась его знакомая. Об их связи пронюхал муж, и Джек стал еще одной жертвой ревности. Все это, конечно, досужие домыслы, но в прошлом женщины не раз доводили его до беды.
Ренкин поморщился:
— Он и замужних не оставлял без внимания?
— Для него это не имело никакого значения: была бы хорошенькая мордашка. Не подумайте, что я умышленно обливаю его грязью, он был моим лучшим другом. Но, честно говоря, я временами просто выходил из себя, когда он плевал на работу из-за какой-нибудь потаскушки.
— Не так уж часто мужья убивают соперников ножами. Мне думается, здесь поработал профессионал.
— Возможно, что профессионалом был сам муж.
Ренкин с сомнением покачал головой:
— В городе немало всякого сброда, но я не припомню, чтобы кого-нибудь прикончили таким необычным оружием. Правда, всегда что-то случается в первый раз, — добавил он, стряхивая пепел. — Попробуйте навести справки о деле, которым занимался Шеппи. Это будет нашим первым шагом. Возможно, убийство никак не связано с его работой, но нам надо знать наверняка.
— Если в бумагах у него нет записей, не думаю, чтобы я мог чем-нибудь помочь, — сказал я не совсем искренне.
Мне прежде всего необходимо было убедиться, что человек, нанявший Шеппи, не имеет отношения к его смерти. Потом уже предстояло решить, сообщать ли Ренкину его имя. Хотя вероятность, что удастся установить личность клиента, была очень невелика, я все же надеялся получить некоторые сведения от нашей секретарши Эллы, оставшейся в Сан-Франциско.
Ренкин приказал шоферу ехать побыстрее, и через пять минут мы были у «Адельфи-отеля».
Дежурный клерк с трясущимся двойным подбородком по-прежнему дремал за конторкой; при виде нас он вытаращил от удивления глаза. Пожилые джентльмены в белых фланелевых брюках, сидевшие теперь со своими женами, напоминали персонажей романа викторианской эпохи. Чувствовалось, что они сгорали от любопытства.
— Пойдемте туда, где эти старые вороны не смогут подслушать нас, — обратился Ренкин к дежурному клерку, умышленно повышая голос.
— Конечно, конечно, лейтенант, — засуетился тот, предлагая нам пройти в служебную комнату. — Что-нибудь случилось?
— С вами все в порядке, — успокоил его Ренкин. — Как вас зовут?
Вопрос взволновал клерка еще сильнее.
— Эдвин Бруер.
— Когда Шеппи ушел из гостиницы?
— Примерно в половине одиннадцатого.
— Он был с женщиной?
— Да. Она просила вызвать его. Пока мы разговаривали, мистер Шеппи спустился на лифте, и они ушли.
— Ваше впечатление об их встрече? Думаете, они были близки?
— Мистер Шеппи вел себя с ней довольно фамильярно.
— А именно?
— Он подошел к ней сзади и сказал: «Хэлло, крошка!» При этом он слегка ущипнул ее.
— А она?
— Она засмеялась, но я заметил, что ей это неприятно. Она не из тех женщин, которым нравятся вольности. В ней было чувство собственного достоинства. Это трудно передать словами, но мне бы и в голову не пришло ущипнуть ее.
— Это ничего не значит, — вмешался я. — Джек не признавал табу. Он ущипнул бы и жену епископа, будь у него игривое настроение.
Ренкин нахмурился:
— Можете вы описать эту женщину?
— Она очень привлекательна. — Бруер нервно потер руки. — Брюнетка, с хорошей фигурой, в темно-синих спортивных брюках и белой блузке. Лица я как следует не разглядел: на ней была большая шляпка и очень большие темные очки.
— Возраст?
— Двадцать с лишним, вероятнее всего, двадцать пять.
— Узнаете вы ее, если встретите снова?
— Безусловно.
— Предположим, она будет без шляпки и темных очков и, скажем, в белом платье. В таком наряде вы узнали бы ее?
Бруер задумался. На лице его появилось растерянное, немного глуповатое выражение.
— Может быть… — неуверенно протянул он.
— Значит, вы запомнили не внешность женщины, а ее одежду?
— Гм… Пожалуй, вы правы.
— Итак, в этом вопросе на вашу помощь рассчитывать не приходится, — сказал Ренкин. — Ну ладно, что было потом?
— Мистер сказал, что ему нужно поскорее вернуться. Я видел, как они уехали на его машине.
— Свою машину она, выходит, оставила здесь?
— Я не заметил никакой другой машины. Она, я думаю, пришла пешком.
— Дайте мне ключ от его номера.
— Может, позвать Гривса? Он сыщик в штате нашей гостиницы.
Ренкин отрицательно покачал головой.
— Не надо. Нечего впутывать в дело еще одного человека.
Бруер направился к полке, где хранились ключи. Мы пошли следом, сопровождаемые взглядами тех же пожилых джентльменов и их жен.
Не найдя на полке ключа, Бруер сказал:
— Он, должно быть, забрал его с собой. Я дам вам запасной. Скажите, что-нибудь случилось с мистером Шеппи?
Джентльмены во фланелевых брюках, затаив дыхание, подались вперед: наконец-то будет вознаграждено их терпеливое ожидание.
— Он разрешился от бремени младенцем, — ответил Ренкин. — Не знаю, случалось ли такое раньше. Впрочем, я не совсем верю этой истории, поэтому, когда будете рассказывать знакомым, не ссылайтесь, пожалуйста, на меня.
Мы вошли в лифт, и Ренкин нажал на кнопку третьего этажа.
— Сторож на пляже ничего не рассказывал об этой женщине? — спросил я, когда мы поднимались вверх.
— То же, что и клерк. В кабине две комнаты для переодевания, одной пользовалась она, ваш приятель был в другой. Мы нашли ее брюки, блузку, шляпу и темные очки. Его одежда валялась в другой комнате.
— Она оставила одежду в купальной кабине? — быстро переспросил я.
— Меня это тоже удивляет. Она, вероятно, хотела поскорее скрыться и, чтобы не терять времени на переодевание, ушла в купальном костюме. В этом паршивом городе все ходят в трусах и лифчиках. Или же она купалась и кто-то прикончил ее уже после того, как разделался с Шеппи. Мои ребята сейчас обыскивают пляж. Я думаю, она просто поспешила удрать.
— И никто не заметил, как она выходила из кабины?
— Нет, но мы продолжаем опрашивать пляжников.
Лифт остановился, и мы направились по коридору к номеру 247.
— Она неплохо замаскировалась, — продолжал Ренкин, вставляя ключ в замочную скважину. — И вообще в Сан-Рафеле смотрят не на лицо, а на фигуру.
Он распахнул дверь, и мы вошли внутрь. Номер Джека был немногим больше моего, такой же жаркий и душный.
Внезапно мой спутник чертыхнулся: «Черт побери!» Я посмотрел по сторонам и вздрогнул от изумления: номер выглядел так, словно по нему пронесся тропический ураган. Ящики комода были выдвинуты, их содержимое разбросано
