Этот человек — дознаватель. Ну разумеется. Я ещё не видела его за работой, но знала — у него природный талант. Его внешность и голос, и поведение, и та непонятная сила — его словно специально создали для этой работы, если пытки и жестокость можно так называть. В такие места люди устраиваются не ради денег, а чтобы удовлетворить что-то злое в душе.
Умолять его о милосердии — нет, можно сразу вычеркнуть этот пункт из списка вариантов спасения.
— Да, я видел ваш отчёт о преступнице-одиночке. Но здесь, на полу, почему-то нашёл пентаграмму, — скучающим тоном сообщил принц Антуан.
Дознаватель вновь бросил на меня взгляд, но кроме страха я не почувствовала ничего. Видно, сейчас он не использовал ту неизвестную силу, которая только что едва не вышибла из меня дух.
— Она сохранилась?
— Уничтожена. Но была тут, все это видели. Нарисована кровью, — сказал маркиз. Он вернул себе напыщенный вид, но покрасневшие кончики ушей выдавали нервозность.
— Ведьма не может рисовать по памяти, — сказал дознаватель. — Для колдовства ей нужна книга.
— Та самая, которую вы якобы нашли и сожгли?
— Вы в чём-то обвиняете меня, мой принц? — голос Дэбрэ стал ещё холоднее.
— Только в том, что вас наверняка обманули. Настоящую книгу она от вас утаила. Вот доказательства, — принц указал на пол перед собой, старательно вытертый сапогами и выглядящий ещё грязней и ужасней, чем прежде. — Поэтому мы и вызвали вас, как только увидели непотребство.
— Я получил приказ явиться сюда час назад.
— Это верно. Боги нам благоволят, соединяя пути нужных лиц в одном месте. — Принц достал кружевной платок, тщательно вытер руки. — Завтра ведьму казнят, как и объявлено, а до тех пор — делайте, что хотите, но добудьте мне её настоящую книгу и имена сообщников. Очевидно же, что кто-то сюда книгу принёс. Имена, Дэбрэ, и книга — вот, что я жду получить от вас уже утром.
«Завтра ведьму казнят». Он произнёс это с такой уверенностью, окончательностью вынесенного приговора. Для него я уже была мертва, он говорил обо мне словно о вещи, без капли жалости — он, скучая, лениво, обсуждал мою смерть.
— Зачем вам ведьмовская книга, мой принц? — бесстрастно поинтересовался Дэбрэ.
Маркиз нервно огладил шейный платок, и я затаила дыхание. Надежда — как огонёк свечи на ветру — металась между этими людьми, пытаясь увидеть хоть в ком-то путь к спасению. Конфликт между ними, любой, давал мне призрачный шанс зацепиться за жизнь.
Принц Антуан предпочёл не заметить едва скрытую угрозу в прозвучавшем вопросе.
— Разумеется, для того чтобы помочь бедной Минерве. Для чего же ещё?
— И как это возможно сделать с помощью книги проклятий? — спросил Дэбрэ тем же тоном.
Принц улыбнулся.
— Хороший вопрос. Я отвечу на него, начав издалека. Леди Майри — дебютантка прошлого сезона, вошла в свиту королевы всего полгода назад, насколько я в курсе. Королева же не может доносить наследника уже лет пять. Вы ведь помните, скольких она потеряла? Дэбрэ, что вы скажете мне, объединив эти факты?
— Ничего. Я работаю с доказательствами. Домыслы — не мой путь.
— Недостаток фантазии весьма вам вредит, Дэбрэ. Ну же, приложите старание. Сейчас Минерве навредила Майри — как вы выяснили, и я верю, что вы хорошо проделали свою работу. Но согласитесь — вы выполнили её не до конца. Очевидно, что кто-то колдовал до Майри, кто-то из дам, может быть, из самых близких наперсниц. Я хочу увидеть книгу ведьмы, пролистать её, возможно, найти в ней чужие следы. Думаю, мы имеем дело не с одним врагом. У Майри могли быть сообщники, и пусть она вам не призналась…
Дэбрэ гордо вскинул голову, и принц решил отойти от раздражающей дознавателя темы, сказав:
— Ладно-ладно, поверю, что вырвать признание у неё было невозможно. Но теперь-то сообщники у неё точно есть. Это очевидно, доказательство вот, на полу — ей принесли сюда книгу. А до того у неё точно были предшественники, вернее, предшественницы. С помощью ведьмовской книги мы сможем их найти, если нам повезёт, разумеется. Так что приложите старание, Дэбрэ. Книга и имена — вот, что нам нужно. Можете не деликатничать. Поступайте с этой женщиной так, как вам велит долг перед короной. О других правилах я вам разрешаю забыть.
Дэбрэ выслушал всё это молча, ответил предельно коротко и, даже на мой взгляд, грубо:
— Вы не вправе отдавать мне приказы, мой принц.
— Верно. Но мой драгоценный племянник имеет полное право. Хоть кожу с неё живой сдирайте, но найдите книгу и добудьте имена тех врагов короны, кто до Майри колдовал о бесплодии королевы. Держите приказ, — принц протянул дознавателю свернутую бумагу.
Кажется, судьба что в том мире, что в этом была ко мне особенно несправедлива. Ведьма не зря сбежала из своего тела, отправив меня сюда вместо себя. Куда, как, правы ли мои предположения — не имело значения. Важно, что платить по проигранным ставкам придётся именно мне.
Перед уходом принц Антуан повернулся ко мне. Наши взгляды встретились и…
По приказу дознавателя ко мне приблизилось двое солдат, подняли меня на ноги и поволокли к выходу. Наверное, мне стоило бы кричать, умолять о пощаде — но ведь бесполезно. Я старалась идти сама и всё думала о выражении лица принца. В его взгляде я прочитала обещание. Но чего?
Безнадёжная ситуация, но как же мне хотелось выбраться из неё. Всего один взгляд, который я могла неправильно прочитать, но он подарил мне надежду. Я хваталась не за соломинку, а даже за её призрак. И пока я это делала, солдаты тащили меня в дознавательскую — пытать.
Глава 4. Ставка на жизнь
Удивительно, о каких глупых и совершенно неважных вещах думается в такие моменты. Моя жизнь висела на волоске, а я размышляла о том, что, рисуя в воображении средневековую тюрьму, почти во всём угадала. Лишь вместо горящих факелов на стенах кажущегося бесконечным коридора висели фонари. Белый свет щедро лил из них, освещая каждый камень и трещинку кладки. Заключённых пытали грязью и вонью, а в коридорах даже пол сиял чистотой. Здесь и пахло иначе, не свежестью альпийских лугов, но в разы лучше, чем там, в душной камере.
Говорят, перед смертью не надышишься, но я пыталась изо всех сил — пила относительно чистый воздух большими глотками.
Время двигалось странно, как будто рывками: то как всегда, то всё вдруг до крайности замедлялось. Если уж я смотрела на каменный пол, то видела каждую выщерблину, узор и крапинку каждого камня. Или светильники — один буквально врезался в память. Я могла бы нарисовать каждый завиток ковки на нём и даже скол стекла в уголке, и то, как красиво мерцал внутри снежно-белый свет — будто живой огонь, только холодный. Ну и, конечно, особую любовь моих глаз завоевал длинный чёрный плащ идущего впереди Дэбрэ. Развевающаяся плотная ткань временами выглядела, будто я смотрела в формате 3D рекламу исторического блокбастера — на все сто залипательное зрелище в настолько замедленной съёмке.
