которые весело тычут в меня пальцем. Злобные рептилии. Я не дам ещё и вам меня раздавить.
Расправляю плечи, выпрямляю спину. Поднимаю уголок губ и прищуриваю взгляд. Ни один мускул, ни одно движение больше не выдает боли или дискомфорта. Улыбки мигом сползают с ангельских лиц конкуренток.
Последний штрих моего образа — крылья. Первые девочки шагнули на подиум. Громоздкая и тяжелая неповоротливая конструкция, весом как половина меня, давит на лопатки.
Медленно продвигаемся к свету софитов. Бурные овации заглушают громкую музыку. Щелчки вспышек фотоаппаратов слышны даже за кулисами.
Моя жизнь летит под откос. Опять. Кардинальные перемены. Как раньше уже не вернёшь.
Координатор щёлкает пальцами, подталкивая вперед предпоследнюю девочку. Тридцать секунд и на подиум выйду я. На кону всё.
Пан или пропал. Триумфальное возвращение или сокрушительное фиаско. Тридцать четыре шага вперед, разворот и столько же обратно.
Вот только почему я больше не чувствую трепета? Почему нет восторга? Я же так мечтала вернуться.
Карьера — единственный якорь, что у меня остался. Но разве есть в ней смысл, когда душа кровоточит?
Глава 3
Каролина.
Держать спину прямо. Надо держать спину прямо. И улыбаться. Ещё примерно час этот жуткий корсет будет впиваться в моё тело.
По условиям контракта я обязана демонстрировать наряд главного дизайнера страны не только во время самого дефиле, но и пока Антин Тан не соберёт все цветы от поклонников, не раздаст интервью, не перекинется парой дежурных фраз с крупнейшими спонсорами Недели моды.
Лопатки ноют от тяжести искусственных крыльев. Пальцы ног немеют от тесных модных туфель. Вспышки фотокамер, срабатывающие снова и снова, слепят глаза.
Сложно удерживать на лице отрешенность, когда внутренности горят синим пламенем.
Глазами скольжу по журналистам, обступившим во всех сторон. Микрофоны, камеры, диктофоны в нескольких десятках сантиметров. Следят на каждым движением, считывают каждый взгляд или вздох.
Улыбайся, Каролина. Улыбайся со всех сил.
Ты марионетка, добровольно пришедшая в логово к кукловоду. Терпи
То, о чём ты так грезила ночами, начинает становиться реальностью. То, о чем повторяла мама, когда вела в модельную студию, уже на твоём пороге.
Всего лишь час игры, и снова сможешь стать собой.
Раньше я бы отдала всё на свете, лишь бы здесь оказаться… Но попав в мир мечты мой внутренний зверь воет, словно его заперли в золотой клетке.
Где те восторженные вздохи, которые должны греть мне душу? Где радость и счастье, разливающееся по венам? Меня даже не радуют перекошенные лица соперниц, которые ждали моего падения.
— Антин, есть несколько вопросов к вашей модели. Это был очень неожиданный перфоманс.
Шумно сглатываю. Дизайнер на долю секунды поджимает губы, а затем растягивает рот в самой лучезарной улыбке. Он всё ещё зол на меня за самодеятельность, сердится за то, что я переиначила его задумку своей слезливой выходкой.
Его тяжелая рука подталкивает меня в спину.
— Добрый вечер, Каролина. Вы невероятно органично выглядите в образе королевы-лебедя. Невероятное сочетание грации, величия и хрупкости.
— Спасибо. Это все заслуга Антина и его команды. Моя заслуга минимальна.
— Какая скромность. Сегодняшнее дефиле войдет в историю моды. Ваши слёзы были настолько естественны, настолько натуральны. В сочетании с победоносной грацией и горделивой осанкой они дали невероятный результат. У меня, честно признаюсь, даже мурашки побежали по коже. О чём вы думали в тот момент?
Улыбка на моем лице становится ещё шире. Скулы сводит от напряжения.
Я красивая кукла. Что у меня под пластмассой никому не интересно.
… Лёгкая походка от берда, ровный позвоночник, расправленные плечи. По ногам скользит прохладный шелк, щекочут перья. Тазобедренные кости, выпирающие внизу живота, ноют от трения об жесткие металлические косточки корсета. Стопы словно свинцом залитые в неудобной обуви. Но я продолжаю идти на вспышки фотокамер. Слева от них всегда стоит мой муж.
Я страшусь встретиться с ним взглядом. Боюсь увидеть в зеленых глазах ещё одно подтверждение тому, что слова Баженовой — это не сон.
Греция, измена, чужой ребенок.
Слёзы вновь подступают к горлу. Поднимаю подбородок выше и встречаюсь взглядом с пустотой. Его нет ни справа, ни слева от подиума.
Плачу с гордо поднятой головой, смотря прямо в объективы сотни фотоаппаратов…
— Находясь на подиуме, мои мысли, — делаю паузу, чтобы вдохнуть, — были заняты лишь одним человеком, благодаря которому я вернулась в мир моды.
Человек, который заставил меня встать с постели после тяжелой травмы, заново открывший для меня смысл жизни. Все мои мысли о любимом муже. Он является моей опорой и поддержкой вот уже целых пять лет. Несокрушимая скала и константа, которая меня холит, лелеет, оберегает как самое ценное сокровище.
И теперь оказывается у него есть сын.
Возможно есть. Я не уверенна. Я все еще не могу полностью поверить словам Баженовой.
Но раз Горский ничего не отрицал, то значит всё возможно.
Еще один глубокий вдох.
Это будет сенсацией. Я взорву все новостные ленты, захвачу заголовки. Скандал — это зрелище, которое нашему народу только дай попробовать. И голову откусят потом, в погоне за подробностями.
Гадко и мерзко. Отчего глотаю экспромт, вертящийся на языке, делаю ещё один вздох и повторяю заученный ранее текст про Антина Тана, дизайнера, чьего лебедя я сегодня залила горькими слезами во время дефиле.
— Наряды Антина — целое искусство. И для меня огромная честь сегодня носить один из них.
Восхваление вылетает из моего рта слово песня. Нагло вру, рассказывая то, что все хотят слышать. Несмотря на бушующий ураган и неразбериху в ощущениях от сегодняшнего дня, я отыгрываю заученную роль до конца. Сыплю комплиментами в адрес организаторов мероприятия, спонсоров, гостей.
Глаза неустанно бегают за спины журналистов, за камеры операторов, ищут мужа. Но того нигде нет.
Когда дизайнер наконец завершает обязательную часть после показной вечеринки, я едва могу шевелить ногами. Как только переступаю порог гримёрной, мне тут же помогают снять с плеч гигантские крылья, расшнуровывают тугой корсет.
Разминаю задеревеневшие мышцы, плетусь к ближайшему свободному стулу. Снимаю тесные туфли. Мурчу от удовольствия, ставя опухшие ступни на бетонный пол. Холод приятно остужает раскрасневшуюся кожу.
Смотрю на свои окровавленные пятки, трогаю пальцами вздувшиеся водянки на мизинцах. Вздыхаю от досады и тянусь за перекисью и ватными дисками.
— И зачем вы модели каждый раз так мучитесь? Не понимаю.
— Чтобы тебе было на что поглазеть, Горский.
Заклеив пластырем проблемные участки, я хромаю к своим вещам. Бросив строгий взгляд на младшего брата Назара, жду пока тот отвернется.
И хотя модели давно привыкли переодеваться на глазах у кучи гримеров, визажистов, охраны
