Хочешь оставить Филоновых одних?
В этом настоящем есть и кое-что хорошее. Например то, что я, Даня и Ваня — члены одной оперативной команды. Мы близки даже не будучи семьёй, и хотя отношения Дани ко мне как к сестре это не вернёт, мне достаточно и того, что они оба считают меня своей лучшей подругой.
— Я перезвоню, — повторяю я и сбрасываю вызов раньше, чем Бен снова захочет поспорить.
Оказываясь на улице, вжимаю голову в плечи, руки прячу в карманах. Раннее утро, но людей на тротуарах уже достаточно, чтобы нырнуть в поток и затеряться в нём.
Мы вернулись в начале октября, сейчас уже середина. Осень накрыла Дубров яркими красками. Этот город, несмотря на схожесть со Старым мостом, имеет свой особый шарм. Здесь, в Дуброве, намного больше двухэтажных, старых, каменных домов, которые всё ещё остаются жилыми. Здесь, в Дуброве, совсем мало офисных вычурных зданий, наляпанных в центре города, бизнес-центров и прочей бетонной мишуры.
Здесь, в Дуброве, кажется, кто-то даже может чувствовать себя свободным.
Но не я.
Не знаю, что скажу Лие, когда увижу её. И вообще скажу ли хоть слово.
Главное — убедиться, что она жива.
Потому что хотя нашего совместного прошлого нет на карте этой истории, в моих воспоминаниях оно навсегда останется лучшей частью жизни.
* * *
Чем дольше я слежу за каждой паркующейся перед высоким металлическим забором машиной, тем отчётливее понимаю: Бен ошибся — это не просто школа с лингвистическим уклоном, это явно учреждение элитное и непозволительно дорогое. А значит, в биографии Лии не произошло никаких кардинальных изменений — её родители всё так же баснословно богаты, а она всё так же невероятно умна.
Ещё через какое-то время понимаю, что не я одна здесь устроилась следаком. Люди узнают меня по форменной куртке, и их взгляды из мимолётных сразу превращаются в цепкие, пытливые, пытающиеся что-то у меня выведать.
В этом витке истории стражи стали государственной организацией аккурат после Кровавого пира. Открыть жившим в неведении правду оказалось верным решением — вопреки предубеждениям, люди смогли понять и ужиться с фактом своей неуникальности. Они приняли другие формы жизни как данное, и хотя до мира во всём мире путь был ещё далёк, не стали испытывать судьбу в попытке добраться до желаемой истины: за кем же преимущество?
Возможно потому, что уже знали ответ на этот вопрос и понимали — в случае войны, победа будет далеко не на их стороне.
Внимание моё от очередного прохожего отвлекает подъезжающая чёрная легковушка. Водитель показывается из открывшейся двери, и я забываю, как дышать. Лия. Один в один как тот образ, который я храню в своём сердце с момента, как её собственное перестало биться.
Делаю первый шаг за Лией. Ноги — ватные. Голова — пустая. Я не чувствую ничего и одновременно чувствую всё сразу.
Нужно привлечь внимание Лии. Но как? Окликнуть? Подойти и коснуться её руки? Сделать вид, что иду в ту же сторону, и случайно толкнуть плечом?
Теряюсь в непринятых решениях. Иду, не отрывая взгляд от спины Лии… а уже спустя мгновение вижу её лицо и недовольно перекошенные губы.
— В чём дело? — грубо спрашивает Лия. Оглядывает меня с головы до ног, тут же меняется в лице. Продолжает уже спокойно: — У меня все документы и все разрешения есть, я каждый месяц отмечаюсь в штабе. Никаких проблем быть не должно. — Молчание. Взгляд скользит по моему лицу. Я вижу, как в её глазах рождается прозрение: — Романова! Славка! Слушай, не узнала, — она, смеясь, хлопает меня по плечу. — Богатой будешь!
Лия очень удивлена нашей встрече. Наверняка не ожидала ещё когда-либо увидеть меня после того, как я стала стражем, а она перевелась в другую школу.
— Привет, Лия, — говорю, улыбаясь.
Произносить имя подруги вслух, обращаясь при этом к ней лично, а не к воспоминаниям о ней, оказывается приятным занятием. Внутри теплом растекается чувство уюта.
Лия рядом. Я дома.
— Вот это встреча, — протягивает Лия. — Неожиданно. Ну, как твои дела? Не разочарована сменой школьной скамьи на пистолеты?
— Моё оружие — меч, — поправляю я.
Лия пожимает плечами. Ей всё равно. Она интересуется моей жизнью не больше, чем погодой на завтра, и это ранит.
Мы были друзьями, я представляю, как говорю ей то, чего вслух произнести же никогда не смогу, помнишь? Лучшими подругами, на самом-то деле. Ты спасла меня от одиночества, когда больше никто этого сделать не смог. Ты всегда была рядом. Ты была моей сестрой. Если бы мы обе верили в Бога, я бы благодарила его за то, что он свёл нас. Я люблю тебя. Боже, знала бы ты, как я на самом деле тебя люблю! И ты меня, должно быть, тоже, раз умерла по моей вине, но ни разу не являлась мне в кошмарных снах. Только в хороших… Но знаешь, от них просыпаться в слезах намного больнее.
— А вообще нормально, — на выдохе отвечаю я. — Не жалуюсь, но бывает по-всякому.
— Это мне знакомо. Тут, — Лия машет себе за спину, — всё не так, как было в нашей школе.
— А почему ты перевелась, кстати?
— Родители посчитали обычную школу слишком простой для меня, — Лия хмыкает. — Ведьма с таким потенциалом должна учиться в Академии, а не в общеобразовательной дыре, — ворча, произносит она, явно пародируя голос кого-то из своих родителей. — Да и причины веской не было, чтобы остаться. Так что, как-то так. — Трясёт светлой головой, жмёт плечами. Бросает взгляд на часы, кожаным ремешком окружающие её тонкое запястье. — Я правда рада была бы поболтать ещё, но у меня вот-вот начнётся урок, так что…
Ты должна остаться. Останься, прошу тебя. Снова стань мне другом. Я так по тебе скучала!
— Да, конечно, — я тушуюсь. — Иди. Может, ещё увидимся.
Лия кивает. Её сумочка разрывается трелью, и я представляю, что на другом конце провода её ответа ждёт какая-нибудь девушка, считающая Лию своей лучшей подругой.
Мою Лию.
Но я сдаюсь. В последний раз бросаю взгляд на родное лицо и почти ухожу, когда слышу тревожный оклик:
— Эй, ты!
Рефлексы срабатывают раньше, чем глаза видят объект. Руки находят кинжал в потайном кармане куртки, тело бросается в сторону — и вот я загораживаю собой Лию.
Низко опущенный капюшон скрывает лицо незнакомца, но по приземистой походке, странно дёргающейся голове и, разумеется, что более очевидно, когтям на пальцах, я понимаю, что передо мной оборотень.
— Иди, куда шёл, — говорю я. — Никому из нас проблемы не нужны.
В ответ
